розы – они с шипами.
В твоём случае
виноват политический строй,
элементарное «некогда».
Некоторые должны подготовить почву,
чтобы избранные оргазмировали.
Равнодушие
кв. № 3
Равнина души,
не беспокоит ничто:
ни резня на экране,
ни Гидрометцентр,
ни смерть соседа —
эти холмы далеки
от того, кто собой поглощён
всецело.
Он мир,
он животное,
он вселенная.
Белые облака потолка,
надменное эхо сердца,
дыхание глубже пучины,
пространство шире дивана,
равниной души
раскинулся
человек после секса.
Шерстяной сожитель
кв. № 4
Я опаздывал на работу.
В одних трусах
посреди коридора
гладил брюки.
Под ногами,
играя на нервах,
путался кот.
Я долго его терпел,
пока не поддел под живот правой,
отфутболил
пасом роскошным
тебе в ноги.
Ты вскрикнула,
набросилась на меня,
типа я тут второстепенный,
вот животное – это другое дело,
беззащитное.
И пошло, и поехало
из искры возгорается женщина.
Манипулируя утюгом раскалённым,
я прорычал:
– Тварь шерстяная
неужели способна
испортить
то, что нажито было между нами годами?
Откуда виднеется Лесбос
кв. № 5
Опять в этом доме
сборище беспечного обаяния,
гениальной свежести.
Женщины разбавлены сильно мужчинами
и шампанским,
играли в бутылочку.
Поцелуй, как факт, ни к чему не обязывает,
так – обмен слюнями.
Все ели и пили одно и то же,
целоваться было легко.
Прошло полночи,
сколько у неё разных губ:
сухие, тонкие, тёплые,
почти родные,
пухлые, влажные, парами.
Губы любили губы,
всем запомнились только одни,
они из идиллии,
неповторимые,
будто питались другими фруктами,
другими мужчинами.
Девушки это отметили
и засомневались, что они до конца преданы
сильным.
Две губы
от одной белокурой дивы,
и мир твой перевернулся.
Влажность,
дождь, выпавший единственным поцелуем,
до сих пор не кончился.
Пегий пёс, скользящий краем утра
автобус
Мы смотрели друг на друга красными глазами.
Ехали
в одном автобусе.
Он лежал на полу
на грязном.
Я сидел
на грязном сидении.
И, кажется, думали об одном и том же,
положив себе морды