предстояло слиться, бок о бок пройти по железному решетчатому мосту.
– В самом деле, любопытно… – вставил Лопес.
Поезд давно уже сбавил ход перед мостом, тащился по старым, изношенным рельсам не быстрее велосипедиста, и странноватую картину удалось рассмотреть во всех деталях.
Почти перед самым мостом замерли два гигантских трака-лесовоза – задний с нелепо вывернутой кабиной остановился на самом краю грязно-серой бетонки, заметно скособочившись, в состоянии столь неустойчивого равновесия, что, казалось, ткни его хорошенько пальцем – и загремит под откос. Наискосок по этому самому откосу, по сухой глине, улепетывали навстречу поезду три человека. Оступались, падали, катились, поднимая тучи серой пыли, вскакивали, перемазанные по уши, и вновь бежали, то и дело оглядываясь, что-то неразборчиво вопя.
Поезд скрипел и погромыхивал сочленениями. Миновал троицу бегущих – Мазур увидел раздернутые в крике рты, перекошенные лица. На душе почему-то стало тревожно.
– Да нет, глупости, – быстро сказал Лопес так, словно Мазур высказал свою тревогу вслух. – Выстрелов не слышно, по обеим сторонам моста – блок-посты, там вроде бы все в порядке…
Дернул поднимавший жалюзи шнурок, высунулся по плечи. Мазур примостился рядом.
Блок-пост, мимо которого поезд как раз проползал, выглядел нормально: низкий бетонный домик с плоской крышей, окруженной аккуратным парапетом из плоских мешков с землей, вокруг – стенка из таких же мешков, по колено рослому человеку, над ней виднеется пулемет на треноге, и часовой в пятнистом комбезе стоит навытяжку, обеими руками прижав к груди длинную автоматическую винтовку…
Их разделяло метра четыре. Мазур, еще ничего толком не понимая, но умея по профессиональной привычке включать при любых непонятностях волчью тревогу, лихорадочно стал соображать, что могло заставить тренькнуть в подсознании некий звоночек. Конечно, провинция, конечно, глушь… но чересчур грязен и небрит, и взгляд скорее злой, встревоженный, напряженный, ничего общего с лениво-отрешенным взором скучающего часового, приставленного к затерявшемуся в глубинке полустанку…
Рядом Лопес громко втянул воздух сквозь зубы, издав то ли стон, то ли рычанье…
На грязно-серой бетонной стенке багровел широкий веер темных подтеков, еще совершенно свежий, мокрый, и это выглядело так, словно…
В узком дверном проеме показалась перекошенная бледная физиономия – и под кадыком у нее вдруг возникла чужая рука, вмиг сдавившая горло, втащившая человека назад, донесся приглушенный стон…
…словно человек, получив в грудь то ли длинную очередь, то ли заряд из помповушки, со всего маху впечатался в бетонную стену и сполз по ней, запачкав кровью…
И улепетывающие от грузовиков водители…
Оттолкнув Мазура без всякого почтения, Лопес отпрянул от окна – лицо часового стало еще более злым, он невольно дернулся, но поезд уже проскрежетал мимо – одним движением свалил с багажной полки свою сумку, ухитрившись