вместе с Попеску – его ранило во время столкновения с двумя диверсантами. А в день штурма, с утра, снова вышел в лес и взял с собой Тома Моргана, который теперь считался виновником всех бед. Именно он, по непонятным причинам, отключил минные заграждения и разбил пульт управления. До сих пор не существовало внятного объяснения, почему он так поступил.
Джим хорошо запомнил улыбку Моргана за секунду до того, как тот стал рвать провода. Это была улыбка счастья, которую можно было посчитать симптомом сумасшествия. Том мог свихнуться от жары, от усталости, от страха, однако при внимательном рассмотрении все эти объяснения казались притянутыми за уши.
Джим чувствовал, что причина в другом. Недаром он и сам в тот день испытывал сильное беспокойство. Пока они с Морганом ходили по лесу, разведчику Симмонсу казалось, что за ними следят. Он спиной чувствовал на себе перекрестие прицела – это было неприятное ощущение.
Потом была «пуговица». Или что-то похожее на пуговицу. Джиму даже показалось, что это какой-то жук, и он предупредил Тома, сказав что-то вроде: осторожно, у тебя на затылке какая-то дрянь. Впрочем, едва ли Морган это услышал – через секунду он стал корежить пульт управления.
Потом начался этот ужас, и в возникшей суматохе все позабыли про Тома. Позднее, когда прошел шок, Джим начал вспоминать, как умирали его товарищи. Один за другим. Но Тома Моргана в этих страшных воспоминаниях не было.
Под ногой что-то хрустнуло. Джим остановился. Это была высохшая оболочка «воздушного огурца». Его зеленые вытянутые плоды созревали на ветках, а затем падали вниз и, ударяясь о землю, буквально взрывались, разбрасывая семена.
После «огурца» попалось несколько похожих на обрезки труб цилиндров от снарядов к безоткатным орудиям. Но все они были старыми, оставшимися еще с прошлого сухого сезона.
Кое-где попадались автоматные гильзы.
– Что, узнаешь место? – спросил подошедший Рихман.
– Где-то здесь за день до штурма я нарвался на двух диверсантов. Правда, тогда все здесь выглядело иначе. Вот тут, – указал Джим рукой, – была целая стена из лиан. Она тянулась метров на двадцать. За ней я обнаружил диверсанта.
– Почему ты говоришь «диверсанты»? Может, это были обычные наблюдатели? Ты же знаешь, мятежники постоянно наблюдают за фортами, даже если не ведут обстрел.
– Может, и наблюдатели, но у парня, которого я видел, в руках была винтовка с вот таким огромным прицелом, – Джим как заправский рыбак показал руками размеры прицела.
– Таких прицелов не бывает, – сказал Рихман, поглядывая сквозь заросли. – Ни к чему такие большие.
– Калибр тоже был большой, миллиметров пятнадцать.
– Сошки были?
– Что?
– Сошки, спрашиваю, были? Это могла оказаться обычная винтовка вроде «беркута», только она тяжелая, и ей сошки полагаются. Кроме сошек должен быть магазин на тридцать патронов – учитывая калибр, он должен быть большим, ты обязан был его заметить.
– В том-то и дело, сэр, что магазина не было. Помню ствол, а ниже только ложе