с облегчением.
– Зря радуешься, Коля. Я вдруг подумал, что растрачивать тебя только на ведение хозяйства глупо. Поэтому буду вводить в отдельные проекты, а ты взамен искать и делиться частной информацией.
– Я не смогу!
– До этого у тебя отлично получалось.
– Я правда не смогу. Мне гораздо комфортнее следить именно за хозяйством и даже за вашими привычками. Запоминать ваши вкусы и разные сплетни на приемах. Но бизнес-аналитика и проекты – это совершенно не моё. Я запутываюсь в этой информации.
– То есть, весь великосветский мусор ты запоминаешь и фильтруешь оттуда полезные сведения, как например то, что подкинула мне на переговоры, а элементарные данные с фондового рынка проанализировать не можешь?
Я замотала головой, надеясь, что Бергер откажется от бредовой идеи вовлечь меня в рабочие вопросы.
– Странно. Я думал, ты поступил ко мне как раз для повышения квалификации, чтобы я заметил твои навыки, оценил и повысил. Но вот я предлагаю тебе повышение, а ты, поджав хвост, ныряешь в кусты.
Вот черт!
– Я пока не готов. Хочу, но не готов.
– Ты прав, пока мы не разберемся с твоими любовниками, бывшими и настоящими, я не смогу доверять тебе. Еще один вопрос.
Мы с минуту молчали, не отводя взглядов, потом Бергер проговорил:
– Почему ты шарахаешься от прикосновений?
– Я?
Он резко приблизился и протянул руку, а я интуитивно отклонилась, прижавшись к спинке дивана.
– Я об этом.
– Простите.
– Что именно? У тебя фобия, или ты сомневаешься в моей чистоплотности?
– Вашей… что?
– Я всегда мою руки, чтобы ты знал. Еще я изучил твою медицинскую карту. Ни гепатита, ни ВИЧ, ни сифилиса – ты не боишься заразить. Тогда что?
Я затравлено смотрела на него, продолжая вжиматься в спинку дивана. Последняя тема, которую хотела бы поднимать – это насилие. Да, снова всплывет имя Стаса, снова возникнет ряд неудобных вопросов, а во мне опять поднимется боль и страх, так старательно втоптанные в самое дно.
– Ладно, оставим. Я сам не люблю лишних поползновений. Что там с любовницей?
– Пять. Будут к пяти, – прошептала я, чувствуя, как дерёт пересохшее горло. – Чая хотите?
Бергер стоял спиной ко мне, засветленный силуэт на фоне окна. Я не видела его лица, не понимала эмоций, зато чувствовала повисшее в кабинете напряжение.
– Да, давай. Принеси сюда, и можешь быть свободен.
Не знаю, почему меня задели его слова о доверии. Ничего подобного я не желала, но подсознательно ждала. Ведь когда человек пускает тебя в свою жизнь, в свой дом, на свою кухню, логично, что он доверяет тебе. А из слов Бергера выходило, что жить бок о бок еще не повод доверять. Для него деловое партнерство интимнее, чем бытовое.
Это открытие искушало покопаться внутри себя. С одной стороны, он явно передергивал понятия, ведь впустить другого человека в дом, в свою жизнь все равно что стать уязвимым. Мне ли не знать? Я пять лет терпела мужа, подстраивалась, перестраивалась,