только она выкинула окурок в окно, протянул он ей лимонад. И только когда девушка запрокинула голову, запивая произошедшее, парень снова выгнулся, натягивая штаны.
– Ты вообще огонь, – с удовлетворенной гримасой кивнул Андрей, прикуривая вторую сигарету – поморщившись от жжения в небе.
Вероника посидела немного, приходя в себя и борясь с эмоциями. Не так она представляла развитие событий – далеко не так, и сейчас была раздосадована на себя. И так было противно внутри, что ей уже не по силам было сыграть безудержное желание и раскрутить парня на секс, как она первоначально рассчитывала. Но отступать Вероника не собиралась.
– Андрей… – она кашлянула, не сразу справившись с голосом. – Андрей, скажи, ты хочешь денег заработать?
– Конечно хочу, – откинувшись в кресле, ответил Андрей, жадно и с удовольствием затягиваясь. – Много?
– Сто тысяч, – произнесла Вероника.
Парень после небольшой паузы открыл глаза, затянулся и, медленно приподнявшись, посмотрел пассажирке в глаза.
– Что сделать надо?
– Надо одну бабу завалить, – голос Вероники даже не дрогнул.
– Хм, и я даже по ходу догадываюсь кого, – усмехнулся Чесноков и, отвернувшись в окно, вперился в редколесье невидящим взглядом.
– Да, ее. В квартире не вариант, у нас консьержка и видеонаблюдение, – торопливо заговорила Вероника, с трудом сохраняя ровный голос. – Можно будет или на даче, или на дороге по пути к ней. А еще лучше – и вовсе на кладбище, когда она на могилу к своему бывшему поедет. Там ей вообще можно пистолет к голове приставить – у нас дома есть, как раз от него остался, и будет типа самоубийство. Она по нему тоскует уже больше года, даже не мутит ни с кем с того времени… – последняя идея пришла девушке в голову только что, неожиданно, показавшись невероятно удачной и стройной. Ника от возбуждения даже стала меньше опасаться отрицательной реакции Андрея и возможных последствий.
Парень молчал, и Вероника начала понемногу нервничать.
– Андрей. Так ты как, согласен? Если нет, то этого разговора не было.
– У тебя есть сто тысяч? – обернулся он к девушке.
– Сейчас у меня есть тридцать. Не здесь, дома. Плюс ко всему, когда она… когда она покончит жизнь самоубийством… – при этих словах Нику изнутри окатило неожиданно приятной дрожью, сравнимой с эйфорией сексуального возбуждения, – я достану деньги из ее заначек, у нее много. И ты понимаешь, наши отношения уже таковы, что мне нет смысла тебя обманывать, – последняя фраза была Вероникой придумана давно, она повторяла ее не один десяток раз, тренируя интонацию укрощенной, но все еще строптивой кошки. Правда, привкус во рту до сих пор стоял настолько мерзкий, что с интонацией совершенно не получилось.
– Тридцатка у тебя дома, да? – поинтересовался Андрей.
– Да.
– Хорошо. Значит так. С этого дня мы с тобой на людях больше не показываемся. Завтра или послезавтра у школы, на