может она убежала, – Артем пожал плечами и завёл машину.
Оставшуюся часть пути Олеся молча смотрела в окно. В ее голове крутилось воспоминание. Ей было десять лет. Первый летний день на даче. Пока мама разбирала сумки, а папа настраивал телевизор, она вытащила из сарая ее старенький велосипед. Его красная рама еще приятно холодила руки под ранним июньским солнцем. Никто не хотел отвлекаться от своих дел, и ей разрешили покататься с крутого спуска неподалеку. Там за поворотом. Она звала Артема с собой, но он лишь назвал ее «прилипалой». Ну и ладно, он ей не нужен. Пусть занимается своим дурацким щенком.
Наконец после нелегкого подъема, полного обволакивающей грунтовой пыли, она на самом верху. Сидушка немного высоковата для нее, так что приходится стоять на цыпочках. Олеся отталкивается одной ногой и ловко запрыгивает на велосипед. Она крутит педали. Быстрее! Быстрее! Тёплый ветер сильно, но приятно обдувает ее лицо, руки крепко держатся за руль, колеса велосипеда несутся с бешеной скоростью вниз с горы. Это самое счастливое мгновение этим летом! Только она и полет на велосипеде. Она и полет. Она отпускает педали и практически визжит от восторга. Только она и полет.
Она и ....удар!
Олесю выбрасывает в сторону, так что она просто вылетает с велосипеда. И хотя густая высокая трава смягчила удар, бедро и локоть все равно болят. А на ладони даже содрана кожа. Олеся выползает из травы и чуть ли не на четвереньках подходит к валяющемуся велосипеду. Щемящий страх душит маленькое горло. Кажется, она знает, что там.
Рядом с колесами лежит бездыханное шерстяное тельце. Щенок Артема. Она слышала его тонкий визг в момент удара. От вида вывернутой шеи собаки у нее перехватывает дыхание. Она убила нового щенка брата. Она убийца! Губы, абсолютно не подчиняясь ей, задрожали и слезы градом хлынули на щеки. Всхлипывая, Олеся взяла тело щенка пыльными ручками, оставляя грязные отпечатки на его светлой шкурке.
Она спрячет щенка, и Артем никогда не узнает об этом. Никогда.
В тот день до самой ночи Артем истаптывал круги вокруг дачи и звал Джека.
4
Машина свернула с асфальта на грунтовую дорогу, охраняемую по краям большими и хмурыми кленами и тополями. Дневной свет неуверенно пробивался сквозь их толстые стволы и густые кроны. Настя выкрутила громкость музыки до минимума и переглянулась со всеми сидящими в машине. Впереди деревья расступались, обнажая зеленую поляну, окрашенную в тень громадного дома. К ним приближался кирпичный серый особняк.
Три его этажа устремили взгляды на путников сквозь узкие окна. Вытянутые от пола до потолка они скрывали за собой тьму. Ни света, ни лампы, ни движения в них. Обветшалые, но при этом на вид прочные стены, будто нашептывали о том, что особняка давно не касалась рука мастера. Крыльцо находилось у правого края. Его поддерживали две каменные статуи в виде замерших мужчины и женщины. Несколько массивных ступенек вели прямиком к двустворчатым широким дверям. Из черепичной черной крыши торчало две трубы, одна большая и поменьше. Дыма не было. Создалось неприятное