листва на ветру.
– Сейчас всё и случится, – прохрипело оно.
– Ух, поскорей бы! – согласился я, мечтая о доме и вишневом компоте.
«Вставь детектор в правую ноздрю, идиот!» – заорал внутренний голос.
– Хочешь, зажгу лампу? – выдохнула Штрудель.
– Давай, – опять согласился я, улыбаясь воображаемым хоббитам, они уплетали блины и бросались зубочистками.
Загорелся фитиль в тяжелой лампе – устало, медленно. В тусклом свете я узнал совершенно голую Штрудель. Окончательно узнал и потерял дар речи. Моя без одного месяца жена – опять мурашки по спине – улыбалась во весь клыкастый рот. Огромный нос-булыжник раскраснелся. Борода причудливо обмотана вокруг туловища. Ётунштрудель – черный альв, это факт. А я – хоббит, тоже факт. Подробности подкатили к горлу: лес, викинг, вчерашняя помолвка, ИСПЫТАНИЯ. Оййййййййййййооооу! Не хочу думать про испытания! Гадость! Цвергиня приближалась, мурлыкая и приплясывая.
«Ты домой хочешь или нет?» – обреченно-спокойно спросили в голове, тем самым давая понять, что на такого тупицу, как я, кричать бесполезно.
– Хочу! – вслух ответил я.
– Так возьми, возьми скорей свою зайку! – сладко выдохнула бородачка и тяжело, медленно обрушилась на меня. Достаточно медленно, чтобы принять меры, которых добивался от меня мой же внутренний голос. Я вставил приборчик в свою правую ноздрю – загорелся красный сигнал, и началось спасительное перемещение на Базу. В широко раскрытых глазах пещерной девы отразилась телепортационная вспышка…
Прощай, Скандинавия!
11. Смех карликов
Возвращение случилось быстро и стремительно, на мысли о вечном времени не хватило.
И вот я снова в телепортационной камере гоблинской лаборатории, весь в дыму, полуслепой и беззащитный. Воняет паленой шерстью: финский шедевр Юдааша превратился в черную сеточку, которая вот-вот рассыплется. К счастью, носки бабушки Клавдии целы и невредимы.
Чихаю, задыхаюсь и кашляю одновременно. Всюду пульсируют красные огоньки: на детекторе кровососущих, торчащем из носа, на стенах, и где-то в сознании тоже. Помещение погружается то в кромешную тьму, то в багрово-винное зарево. После третьего такта на меня хлынули картины прошлого: одна, вторая, третья. С каждой красной вспышкой приходило что-то новое. Теперь я четко понимал, где нахожусь, что База – мой дом, где живут агенты, стоят хоббитские норы и живут андроиды. Вспомнил, как очутился у цвергов, а главное – по какой причине вернулся. Выходит, вместо того, чтобы найти и обезвредить гномопыря, я сам попал под раздачу? Хоббит, укушенный гномопырем, получается ГНОМОХОББОПЫРЬ. Ну и дела, братцы, нарвался, так нарвался! Съездил, называется, в Древнюю Скандинавию! Одним словом, лажа. Стало быть, прав был главный, нечего мне делать в агентах, не того я сорта, какой нужен для этой опасной, тяжелой работы. Без памяти жить было легче, даже в спальне Ётунштрудель.
Я находился в боксе для отправки и прибытия агентов. Связь с помещениями лаборатории здесь устроена