наш даунито хочет сказать, что такова была воля покойной бабули, – снова впряглась Маш. – Так?
Лёка судорожно кивнул головой.
– Видите, как просто! Бабуля сказала – дурачок сделал, так было всегда. И плевать, что старуха уже в могиле, она и оттуда нас достанет. Испортит настроение посредством дурачка. Вот только одного старая грымза не учла. Она здесь больше не хозяйка. И ее посмертные пожелания – пшик. Ничто.
Ничто.
Маш прошипела это так эффектно, с такой яростью и вместе с тем – с болезненным удовлетворением, как будто ставила последнюю точку в заочном поединке с Парвати. Если таковой, конечно, когда-то происходил.
– Твоей заступницы больше нет. Ты хоть это понимаешь, дурачок? – победоносно глядя на притихшего Лёку, заключила Маш. – Привыкай жить своим умом. Ах да. Ум в твоей башке и не ночевал, как я могла забыть! Тогда отвыкай жить своим умом, пользы будет существенно больше.
Довольная шуткой, она откинулась на спинку стула и рассмеялась. Миш поддержал ее коротким хохотком. Даже Шило с Ростиком, которых никак нельзя было заподозрить в людоедстве, гаденько улыбнулись. Происходящее живо напоминало избиение младенцев, оно было подлым, было неправильным. И Полине надлежало немедленно вмешаться, защитить доброго Лёку, но… Ни одного слова не вырвалось из ее враз окаменевшего горла, ни одного звука. Она вдруг снова почувствовала себя маленькой Белкой, бессильной перед могуществом бэнг-бэнг-бэнг. Аля и Никита до этого активно сопротивлявшиеся Маш, тоже молчали, – еще бы, стоит ли ожидать каких-либо решительных действий от четырехлетнего толстячка и его маленькой сестренки? Полина как будто воочию увидела двух малышей, прижавшихся друг к другу. И себя саму – одиннадцатилетнюю.
Всему виной проклятые стулья.
Они, вольно или невольно, возвращают взрослых, состоявшихся людей в те времена, когда они были детьми. Механизм этого возвращения неясен и оттого пугающ, – но он существует!
– …Вместе, – пролепетал Лёка. – Вместе!
– В каком таком месте? – поддразнила его Маш. – Твое место известно где. В сарае. При кухне. Вот и отправляйся туда. Когда будет нужно, мы тебя позовем.
– Вместе. Мы должны быть. Все вместе.
– Да мы и так все вместе, – Шило попытался выправить ситуацию. – Мы вместе. Разве ты не видишь, Лёка?
– Не все, – продолжал упорствовать тот.
– Сережа! – осенило вдруг Полину. – Ты имеешь в виду Сережу?
– Сережа. Да, – голос Лёки прозвучал не слишком уверенно.
Упоминание о Сереже вызвало у Маш новый приступ сарказма:
– Вот черт! Я и забыла о нашем Супермене. О нашем семейном достоянии, о нашем карманном олигархе. Но и ему при всем могуществе трудно будет усидеть на четырех стульях сразу. Миккель, Шило… Вынесите этот хлам!
Мужчины синхронно кивнули подбородками и двинулись к стульям. На этот раз даже Лёка не посмел им помешать. Он стоял, вцепившись пальцами в край стола; голова его мелко тряслась, а взгляд был устремлен на дверь, за которой когда-то располагались