на счастье оказался без воды, и понял, что «рулежка» – не его занятие. А вот ездить он любил и, как многие, старался сесть у окна, чтобы в полной мере насладиться ощущением поступательного движения и подумать о делах насущных.
Наконец машина, обогнув несколько зданий учебных корпусов и общежитий, подъехала к группе сотрудников и молодых людей. Аркадов обратил внимание на то, что предварительная работа была проведена своевременно. По привычке быстрым и цепким взглядом он «срисовал» общую картину и почти сразу обнаружил надписи на стене. Аркадов всегда старался в первые минуты пребывания на месте происшествия самостоятельно ориентироваться на местности, так как это помогало ему впоследствии понять преступника, возможную логику его действий именно в это время и в этом месте.
– Помочь зафиксировать надписи? – вглядываясь в рисунки на стене, быстро спросил Строжевский.
– Не отбирай мой хлеб, сам знаешь, что мне нужно запомнить каждую деталь. Я доверю потом тебе все это уничтожить, – улыбнулся в ответ Аркадов, открывая свой следственный чемодан.
– Действуй. Я займусь возможными свидетелями и осмотром местности, – продолжая с интересом изучать надписи, задумчиво почти «на автомате» произнес Строжевский.
Аркадов хорошо понимал причину повышенного внимания своего коллеги к надписи. Он и сам, уже вроде привыкший к «художествам» своих клиентов, был удивлен второй частью надписи на стене, которая утверждала: «Наша жизнь отдана комете». Но если это больше относилось к ведению врачей, то первая надпись настораживала. Внутри масштабной фашистской свастики аноним начертал: «Долой комунизм!» Перед началом обзорной и детальной фотосъемки, Аркадов попытался ответить на сразу же возникший вопрос о возможных причинах употребления одной буквы «м». Он хорошо знал, что даже грамотно сделанная съемка в определенной мере меняет перспективу и всегда старался «по живому» делать необходимые для последующей работы выводы. Имея хороший глазомер, он пытался определить величину сжатия слова в свастике, которое могло вызвать потребность анонима к сокращению буквы без изменения смысла слова. А может это невнимательность или банальная безграмотность? Вопросы, вопросы…
– Когда будем стирать надпись этого грамотея? – неожиданно сзади послышался голос Строжевского.
– Ты уже закончил? Мне еще соскоб нужно сделать, – доставая скальпель, ответил Аркадов и добавил: – Зря иронизируешь…
– Да здесь за километр все видно, – усмехнулся коллега.
Андрей прервал свою работу и повернулся к Строжевскому:
– Посмотри внимательно. Явно свастика была нарисована первой и только потом в ней аноним делает надпись. Не исключаю, что в первичный замысел она не входила. Но в любом случае размер первых двух букв задает общий рисунок всей надписи. Понял, куда клоню?
Наклонившись к надписи, Сторжевский тихо произнес:
– Ты хочешь сказать, что он не рассчитал размеры слова?
Аркадов загадочно улыбнулся и продолжил:
– Меня интересует другое