tion>
От автора
Все совпадения с реальными людьми и событиями, происходящими в данном произведении, прошу считать случайными, поскольку они являются лишь плодом моего воображения и никогда не имели место в реальном мире ни в одном из возможных качеств и хронологий. Так же прошу не соотносить поступки и суждения персонажей данного произведения и реальных людей, поскольку средства выражения не могут заменить собою человеческую личность, а значит и быть примером, ролевой моделью поведения. Все претензии к тексту, персонажам, их привычкам и выборам считаю лишними после вышеуказанного абзаца.
Пролог
1.
Не помня лиц, не находя покоя,
вечерний город в мягком полумраке,
как явь и сон скучающей собаки –
ведомый мир невидимой рукою.
Ей снится пыль погонь и грохот драки,
лесов туман и тихий шепот зноя,
судьба и рок, людское и земное,
религии, конфессии и знаки.
Загадками животного сознанья,
дыхания размеренным потоком
пред неизбежным самовозгораньем
все покрывает бесконечный кокон,
скрывая плоть и сердце мирозданья:
сомкнуты плотно веки, слепо око.
2.
Сплетения разрозненных сюжетов
здесь обретают связи неизменно.
Судьба и время сжаты внутривенно,
толкают жизнь, с собой несут ответы.
Все временно. Все смешано. Все бренно.
Неясны отблески и силуэты.
Оплакано. Очерчено. Отпето.
Забвенью предано или бесценно.
Вечно в бреду, не разобрав дороги,
преследуя и будучи гонимы,
сбиваясь в стаи и сбивая ноги,
смертельно ранены, неуязвимы –
мы наваждения ее берлоги,
прообразы гротескной пантомимы.
3.
Таксист смотрел в окно на поздний вечер:
в стекло машины ливень барабанил;
фото жены на треснувшем экране –
все неизменно, раз отвлечься нечем.
В потрёпанном, зачитанном романе
возможно, их союз и был бы вечен –
ко дну идут обычно из–за течи,
даже в порту при сильном урагане.
Кольцо лежит в кармане старой куртки,
поближе к сердцу. Ободок металла,
что холоден, но обжигает руки.
Он отдал все, но как обычно мало.
С тоской целует горько самокрутки.
Без корабля. Без цели. Без причала.
4.
Водителем он стал совсем недавно –
работа позволяет меньше думать,
быть в гуще самой городского шума,
сменяя дни, отвлекся, да и ладно.
Клиент, история, маршрут и сумма,
цикличность, повторения, возвраты –
по кругу все, меняется лишь дата.
Молчание и звон разбитых рюмок.
«Она давно с другим!», – прошепчет ревность,
спрут сдавит грудь опять лишая вдоха.
Так каждый вечер, это неизменно.
Гнев разжигает ненависть и похоть.
Он засыпает, правда не мгновенно,
и за столом, лоб упирая в локоть.
5.
Тоску прервал какой–то новый вызов,
таксист смахнул печально–сладкий морок;
в огнях неона расплывался город,
желтый седан был в цепи пробок вписан.
Заказ до центра вел его с задворок:
прямых и поворотов долгий список,
На них, как бусина легко нанизан
был быт непримечательных шоферов.
Да, правда со двора малозаметна,
никто не ценит неприглядность улиц,
богемных мест изнанка – слишком бедно.
Портье стоит в курилке чуть сутулясь,
в глазах усталость тлеет безответно,
а на висках свинцовой пылью мудрость.
6.
Спеша, одной рукой ведя машину,
второй смартфон сжимал он, как икону,
мимо музеев, дорогих притонов,
ставших давно уже его рутиной.
Вечерний спутник молодых пижонов,
элитных шлюх изящнее любимых,
что принимают слезы и рубины,
как должное – ничто не может тронуть.
Это