ставшего затем первым Киевским митрополитом из русских.
Исследователи неоднократно обращали внимание на стилистические и идейные соответствия «Слова» Илариона и первоначальной русской летописи[53]. Замечательно, однако, что все эти совпадения падают в летописи только на ту часть ее, которую мы выделили выше и условились называть «Сказанием о распространении христианства на Руси».
И «Слово» Илариона, и «Сказание» основываются на общем материале выдержек из Священного Писания. Можно было бы думать, что совпадения эти случайны, если бы цитатный материал не сопровождался одинаковыми толкованиями и одинаковыми замечаниями.
И в «Слове» Илариона, и в «Сказании» одинакова характеристика языческой дохристианской Руси. И в «Слове», и в «Сказании» подчеркивается, что бес изгнан из страны, не видевшей апостолов[54]. Но и в «Слове», и в «Сказании» говорится о том, что, хотя апостолы не приходили на Русь, «апостольская труба» огласила Русскую землю наравне со всеми странами мира[55].
Единственные из русских источников и «Слово», и «Сказание» единогласно свидетельствуют о человеческих жертвоприношениях в языческой Руси[56].
Одинаково изображено в обоих произведениях крещение Владимира и Руси. Владимир свободно, по своему усмотрению, а не по греческой указке избирает византийское христианство среди других религий. Рассказывая о событиях крещения, автор «Сказания» подчеркивает, что Владимир мог принять любую религию: магометанскую, еврейскую, христианство Западной Европы, но избрал восточное православие по своему личному усмотрению. Та же самая идея лежит и в основе «Слова» Илариона. Иларион подчеркивает личную инициативу Владимира в принятии христианства. Владимир пришел к Христу «токмо от благааго помысла и остроумия»[57].
Полностью совпадает и в «Сказании», и в «Слове» похвальная характеристика крещения Руси. Она выдержана в одинаковых образах: язычество – ночь, христианство – день[58]. В тождественных выражениях и в «Слове», и в «Сказании» восхваляется крещение.
Иларион говорит, что на месте разрушенных капищ Владимир ставил церкви, на месте поверженных идолов явились иконы святых, бесы бежали, крест осиял города, были поставлены священники; епископы, и пресвитеры, и дьяконы возносили «бескровную жертву»[59]. В «Сказании» аналогично рассказывается о том, что сразу же по своем крещении Владимир «повеле рубити церкви и поставляти по местом, иде же стояше кумир Перун… И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити»[60]. И в «Слове», и в «Сказании» сходно описывался сбор людей на крещение.
Даже бегство бесов, упоминаемое Иларионом[61], имеет параллельный рассказ в «Сказании», драматизированный сетованиями изгоняемого дьявола, в которых он отрицает за Владимиром те самые качества «апостола» и «мученика», которые отрицали и греки, но