разговаривать с другими учениками.
Запрещается по какой бы то ни было причине выходить из класса.
Когда ваше время истечет, сразу же положите на парту все письменные принадлежности. Если вы этого не сделаете, ваш общий показатель будет автоматически уменьшен на десять десятых балла.
Когда-то я добавляла еще одно, дополнительное, правило: насчет шпаргалок. Но теперь даже упоминать об этом не требуется.
А ведь когда-то шпаргалки были своего рода искусством. Учителям были известны все уловки: пластинки жвачки с написанными на них химическими формулами, которые легко было растворить во рту и выплюнуть, если рядом с тобой пройдет учитель; исписанные чернилами ляжки, тщательно прикрытые широкими юбочками в складку, с перечислением, например, имен президентов и соответствующих дат; знаменитый «метод Инвизо», придуманный каким-то гениальным ребенком, который заключался в том, чтобы написать шпаргалку на верхнем листе бумаги для черновиков, нажимая как можно сильнее, чтобы написанное отпечаталось на следующем листке. Разумеется, в ходу были и обыкновенные шпаргалки, свернутые много раз и засунутые в гольфы. С помощью денег, сэкономленных на школьных завтраках, можно было купить ответы на те вопросы, что задавались на прошлогодних экзаменах; умельцы ухитрялись как-то перепрограммировать обычные калькуляторы, заставляя их решать даже самые смертоносные квадратные уравнения. В общем, каждый способ изготовления шпаргалки был изобретен кем-то если и не гениальным, то достаточно сообразительным.
Возможно, идея «честного соревнования», о которой вечно талдычит Малколм, не так уж и нова, а вот шпаргалками теперь действительно практически не пользуются. Во всяком случае, после того инцидента, что имел место несколько лет назад.
В деталях я не уверена, но слышала, конечно, всякие сплетни о том, как две женщины из компании «Достойная семья» добрый час «беседовали» за закрытыми дверями с ребенком, который припрятал микроскопические шпаргалки в колпачке авторучки. Нэнси Родригес говорила, что мальчишка даже укусил одну из этих женщин. А доктор Чен уверяла меня, что собственными ушами слышала плач, доносившийся из-за дверей. Но вот что я знала очень хорошо, хотя предпочла бы этого не знать или напрочь позабыть: еще до того, как родители пойманного со шпаргалкой парнишки успели через весь город добраться до школы, его IQ уже оказался пересчитан, и машина выплюнула плоскую желтую карточку.
Больше мы этого мальчика не видели. И, разумеется, больше никаких попыток списать или использовать шпаргалку не было.
Ученики один за другим рассаживались по местам. Я раздала им девственно-чистые листы разлинованной бумаги и положила на каждую парту новенькие карандаш и ручку. Затем я произнесла все необходимые слова и принялась медленно маршировать взад-вперед по проходам. Я ненавижу эту часть урока – она напоминает мне мучительные походы в музей, усталое шарканье ног, попытки перенести вес тела то на одну ногу, то на другую,