а государство и интернат оказали неоценимую помощь. Без единой воны взяли под свою опеку наших детей, еще и учат их! Нам только и остается, что благодарить безмерно. В позапрошлом году, когда муж был на ногах, двух поросят купил и угостил всех учителей, а нынче обстоятельства не позволяют, вы уж простите, пожалуйста…
Слушая ее, он смотрел сквозь стекло на погрузившийся во мрак школьный двор. Ветер усилился, раскачивал ветви камелии у центрального входа. Зато хоть туман разогнал: воздух был чистым и прозрачным, в черном небе, как мурашки на коже, рассыпались звезды.
Когда-то ему нравились строки древнего стихотворения: «Рядом с человеком всегда найдется лесистая гора», что в метафоричном смысле означало: «Ты можешь выжить в любых условиях». А были у него в приятелях любители выпить, что шатались в окрестностях университета в поисках пивнушек и в шутку переиначивали эти поэтические строки на свой манер, заменяя «лесистую гору» на «рисовую водку». Молодому Кан Инхо мир казался гораздо несчастнее и несправедливее, хотя напрямую все эти несчастья и несправедливости его самого не касались. Жестокость мира была чем-то абстрактным, словно картина в раме, и об этом можно было подискутировать точно так же, как и об изречениях классиков. Он словно стоял на берегу реки, возмущенно вздыхал и с негодованием сплевывал в воду, так как противоположный берег находился слишком далеко. Ведь тогда на кону не стояла его плошка с рисом. Однако здесь, в Муджине, всего лишь на третий день пребывания ему пришли на ум эти строки: ты можешь выжить в любых условиях. Кто знает, не придется ли ему скоро заменить «лесистую гору» на «несчастья», что по жизни неотступно преследуют человека. Или нет, даже так: «Среди людей всегда найдутся нелюди…»
– Знаете, Ёнду… она… она по вам скучает. Вот и попросила позвонить. Думаю, ничего особенного. Просто, видимо, подростковый возраст, повышенная восприимчивость ко всему. В этом возрасте все…
Он не закончил фразу. Ему вспомнилось, как она шла, глядя перед собой, не смея поднять глаза, из которых катились крупные, с горошину, слезы. Этого ранимого ребенка – ребенка, который не может слышать… Этого подростка схватили, скрутили, подвергли пытке… На ум пришла другая мысль. Вот идешь ты себе, никого не трогаешь, и вдруг – бац! – ни за что ни про что тебе надавали пощечин, а потом популярно объяснили, за какие такие провинности; и не соображая, в чем дело, ты униженно просишь прощения, а вернувшись домой, после долгих размышлений вдруг понимаешь, что все это какая-то дикая нелепица…
Иномарка позади него подала назад. Тоже синяя, как у зама, но модель другая. В зеркале заднего вида Кан Инхо проследил за машиной: за рулем сидел директор интерната, а на пассажирском сиденье пристроилась Юн Чаэ. Склонившись к водителю, она что-то усиленно ему втолковывала. Кан Инхо уловил в ее манерах жеманность, которой до того в ней не наблюдал. Он не спешил заводить мотор и сидел в темноте до тех пор, пока машина директора не скрылась из виду.
Утром следующего дня мама Ёнду неожиданно появилась в интернате еще