что собрались жениться… Я слышала, что вы стали женоненавистником, Стивен.
– Это была бы крупная перемена, правда?
– И я слышала, вы прочли в колледже какой-то жуткий доклад… со всяческими идеями. Это верно?
– Прошу вас, не будем говорить об этом докладе.
– Но я уверена, что вы женоненавистник. Вы стали таким, знаете ли, неприветливым, надменным. Вам, может быть, не нравится общество дам?
Стивен слегка прижал к себе ее руку в качестве опровержения.
– И вы также стоите за эмансипацию женщин? – спросила она.
– Безусловно! – ответил Стивен.
– Что же, по крайней мере это я рада слышать. Я не думала, что ваши мнения в пользу женщин.
– О, я большой либерал, совсем как патер Диллон – он ведь таких либеральных взглядов.
– Да? Разве? – озадаченно проговорила она… – А почему вы совсем теперь не бываете у Дэниэлов?
– Я… сам не знаю.
– И чем же вы занимаетесь вечерами по воскресеньям?
– Я… сижу дома, – отвечал Стивен.
– Должно быть, вам грустно, когда вы сидите дома.
– Только не мне. Я веселюсь как одержимый.
– Я хочу снова услышать, как вы поете.
– О, спасибо… возможно, когда-нибудь…
– Почему вы не учитесь музыке? Не разрабатываете свой голос?
– Странно, как раз сегодня я читал книгу о пении. Она называется…
– Я уверена, ваш голос имел бы большой успех, – быстро перебила она, явно опасаясь доверить ему нить беседы… – А вы когда-нибудь слышали, как поет патер Моран?
– Нет. А у него хороший голос?
– Очень приятный, и он исполняет со вкусом. Он такой милый человек, вам не кажется?
– Необычайно милый. Вы ходите к нему на исповедь?
Она оперлась на его руку чуть-чуть тесней и сказала:
– Не надо дерзить, Стивен.
– Я бы хотел, чтобы вы пришли исповедаться ко мне, Эмма, – произнес он от всего сердца.
– Какая жуткая мысль… Зачем вы бы этого хотели?
– Услышать ваши грехи.
– Стивен!
– Услышать, как вы прошепчете их мне на ухо и скажете, что вы сожалеете о них и никогда больше не будете [делать] их совершать, и попросите меня вас простить. И я бы простил вас и взял бы с вас обещание совершать их опять, всегда, когда вам захочется, и сказал бы вам: «Благослови тебя Господь, дитя мое».
– Стивен, Стивен, стыдитесь! Как можно так говорить о таинствах!
Стивен ожидал, что она покраснеет, однако щека ее продолжала хранить невинность, только глаза блестели ярче и ярче.
– Вам ведь и это тоже наскучит.
– Вы так думаете? – спросил Стивен, стараясь удержаться от удивления столь умной репликой.
– Вы сделаетесь жутким ветреником, я уверена. Вам все так быстро надоедает – как было с вами в Гэльской Лиге, к примеру.
– В начале романа не стоит думать о его окончании, не правда