и полом, покрытым линолеумом в черно-белую клетку. Он облачен в пижаму и шлепанцы в форме Оскара-ворчуна. Его вопрос обращен к женщине с целым вулканом дредов на голове. Она художница, на ее последней выставке были представлены раскрашенные от руки фотокопии интимных частей ее собственного тела.
Женщина представляется и говорит:
– Я знаю, кто ты. Ты Ник. Наслышана о тебе.
– А я о вас ничего не слышал, – парирует Ник.
Как-то вечером мы с Ником ужинали в итальянском ресторанчике на Честнат-стрит в компании другой женщины, на этот раз c белокурыми локонами и темно-зелеными глазами. За время наших свиданий мы уже играли с Ником в фрисби в парке Марина-Грин и даже посетили игру «Сан-Франциско Джайентс»[2], и там Ник поймал мяч[3]. Дома после ужина мы втроем смотрели «5000 пальцев доктора Т.». Подруга листала журналы в гостиной, а я читал Нику в его комнате, пока он не заснул.
Обычно я слежу за тем, чтобы дверь в мою спальню была заперта, но в этот раз я забыл. Утром Ник забрался ко мне в кровать. Девушка тут же открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Ник удивленно спросил:
– Вы что тут делаете?
Она нашла гениальный ответ:
– Я тут ночую.
– Вот как, – произнес Ник.
– Что-то вроде ночевки в гостях.
– Вот как, – повторил Ник.
Я отослал Ника в его комнату одеваться.
Позднее я пытался как-то объясниться с ним, но сознавал, что совершил жуткую ошибку.
Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что образ жизни папы-холостяка не слишком полезен для ребенка, поэтому я временно прекратил встречаться с женщинами. Полный решимости больше не повторять тех досадных и крайне мучительных ошибок, которые привели меня к разводу и неудачам в отношениях с другими женщинами, я ступил на путь безбрачия, самокопания и залечивания душевных ран.
В нашей жизни воцарилось относительное спокойствие.
По выходным мы гуляли по набережной Эмбаркадеро, взбирались на холм Телеграф-Хилл к башне Койт, по канатной дороге добирались до Чайнатауна, чтобы поесть димсамов[4] и посмотреть фейерверк; вместе с нашими соседями, неофициальными крестными Ника, ходили во дворец кино «Кастро», где перед началом сеанса органист играл «Свисти на ходу» и «Сан-Франциско» на позолоченном инструменте фирмы «Вурлицер». На метро мы ехали в Беркли и гуляли по Телеграф-авеню, высматривая местных завсегдатаев вроде женщины, к одежде которой пришпилены десятки тостов, и персонажа телешоу – Нежного голого парня[5], как ни в чем не бывало фланировавшего мимо нас.
В будние дни по вечерам, после того как Ник доделывал уроки, мы играли в разные игры. Часто мы вместе хлопотали на кухне. И читали. Ник любил книги: «Излом времени», Роальд Даль, «Изгои», «Хоббит». Однажды по случаю какого-то из дней нерожденья Ника, которые вошли в наш обиход после прочтения «Алисы в Стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье», мы накрыли праздничный стол, рассадили плюшевых