бы хотелось исследовать этот туннель.
– Так и будет.
– Но когда?
Мы проглотили наш обед, и я осушил кувшин, который мой необычный хозяин нес всю дорогу, но я уже опаздывал на самую неудачную встречу с потенциальными арендаторами, и это был только последний взгляд, который я мог бросить на свою не столь неблагородную работу. Это была действительно хорошая яма для новичка, и могильщик не мог бы нагромоздить землю гораздо плотнее. Трудно было оставить следующий этап приключения даже такому славному парню, как молодой Делавойе.
– Когда? – Повторил он с удивленным видом. – Ну, конечно, сегодня вечером; вы же не думаете, что я собираюсь исследовать его без вас?
Я уже обещал не говорить об этом мистеру Мушкетту, когда он заглянет ко мне в контору по дороге со станции, но это было единственное наше соглашение.
– Мне показалось, вы сказали, что не хотите, чтобы миссис Делавойе видела вход в яму?
Это было его собственное выражение, но оно заставило его улыбнуться, хотя и не заставило меня.
– Я, конечно, не хочу, чтобы моя мать или сестра видели один конец, пока мы не увидим другой, – сказал он. – Они могут сказать об этом слишком много. Я должен как-нибудь прикрыть это место, пока они не вернулись, но я скажу им, что вы придете сегодня вечером, и когда они поднимутся наверх, мы, естественно, выйдем сюда, чтобы выкурить последнюю трубку.
– Вооруженные фонарем?
– Нет, полный карман свечей. И не одевайтесь, Гиллон, потому что я не одеваюсь, даже когда не собираюсь в недра земного шара.
После этого я побежал на встречу, но потенциальные арендаторы нарушили свои обещания и заставили меня ждать весь этот огненный день. Я могу закрыть глаза и пройти через все это снова, и увидеть каждый дюйм моей липкой маленькой тюрьмы возле станции. В жару ее обильная лакировка приобрела клейкое качество, столь же губительное для мух, как птичья известь, и там они застревали насмерть, чтобы расплатиться со мной. Не было необходимости прикреплять к стенам какие-либо надписи, их просто клали на лак, и в то утро, когда молодой Делавоей в белом прислонился к стене, ему пришлось отлепиться, как от штукатурки. В то утро! Казалось, это было несколько дней назад, но не потому, что я еще не встречался с каким-то великим приключением, а потому, что вся атмосфера этого места была изменена открытием родственной души. Не то чтобы мы были от природы близки по темпераменту, вкусам или чему-то еще, но наша общая молодость и потребность в каждом спутнике, приближающемся к его собственному типу. Мы смотрели на вещи под другим углом, и когда он улыбался, я часто задавался вопросом, почему. Мы могли бы встретиться в городе или в колледже и никогда больше не искать друг друга, но отдельные невзгоды загнали нас обоих в одну и ту же скучную гавань: одного – из Египетской гражданской жизни, едва не погубившей его, другого – из лучшей школы Шотландии в Земельное агентство. Мы должны были извлечь друг из друга максимум пользы, и я, со