по которому должен был им отвечать, на пассажирском сиденье, а сам пересел в красную «Вольво», которая всегда стояла там на долгосрочной парковке. От «Глобена» Пит направился в гараж под площадью Медборгенплатсен, где сменил красную «Вольво» на синий «Фольксваген», а оттуда – в гараж под Осэгатан, где его ждал черный «Опель».
По Седерледен он выехал на мост Сентральбрун, а потом через туннель на Кюнгсгатан. Столица не успела пробудиться по-настоящему, поэтому Пит быстро миновал Стюреплан и Хюмлегорден и выехал на Вальхаллавеген, к больнице, которую королева другой эпохи окрестила «приютом Софии».
Доктор, мужчина за пятьдесят, который в другие дни работал совсем в другой больнице, уже поджидал в условленном месте – на краю парка Лилльянскуген, как можно дальше от главного входа. Мужчины обменялись рукопожатиями, – не без некоторой настороженности, поскольку видели друг друга впервые. Бок о бок по массивной каменной лестнице поднялись в отделение, называемое фониатрической клиникой в Эстермальме, где им предстояло провести наедине ближайшие несколько часов.
Просторный кабинет, куда доктор привел Пита, был разделен на две секции. В первой, меблированной под обычный офис, стоял стол со стулом и двумя выключенными компьютерами. Во второй, где бил в глаза холодный, яркий свет, оказалась маленькая операционная, со столом на колесиках и чем-то похожим на стоматологическое кресло.
Доктор включил один из компьютеров, установил на столе микрофон на штативе и выкатил из гардеробной еще один стул.
– Присаживайтесь, прошу. Для начала нам нужно хоть немного познакомиться.
Безымянные – это про них.
На белом докторском халате отсутствовал бейдж, у пациента не было больничной карты.
– Мне уже сообщили, что вы спешите и что готовы заплатить за срочность и анонимность.
Пит Хоффман запустил руку в карман брюк, где обычно носил «чертов мобильник», и вытащил увесистую пачку купюр.
– Пересчитайте.
– И не подумаю, – махнул рукой доктор. – Доверие – вот что нам нужно в первую очередь, если его между нами еще нет. Или как вы считаете?
Хоффман положил деньги на стол рядом с микрофоном.
Двести тысяч крон в изрядно потрепанных долларовых купюрах. Когда-то он носил их в сумке, которую взял с собой в адскую командировку к соленому морю, омывающему берега Северной Африки. Разумеется, эта пачка не была там единственной. Всей суммы его семье с головой хватило бы на много лет.
Но доктор медлил принимать деньги, и тогда Пит Хоффман перегнулся через стол и вложил пачку в его руку.
– Это то, за чем вы сюда пришли. Теперь я хочу получить то, за чем пришел я.
У доктора на носу были очки как будто совсем без дужек. Он был вынужден придержать их пальцем, когда помещал купюры в потертый портфель, прислоненный к блестящему столу на колесах.
– В таком случае я хотел бы услышать от вас несколько слов.
Доктор кивнул на микрофон. Это в него должен был говорить Хоффман.
– Каких слов?
– Любых.