жизнь его папеньке (от какой-то страшной литеры в темном собрании книгочтеев защитил, не иначе), взяв в качестве платы за спасение обещание беречь дитя свое (меня то бишь) пуще своего, родного, случись с ним (папенькой моим) беда. И мне стоит радоваться, что Макс не прекрасного пола, а то бы жениться пришлось.
– Спать, немедленно! – выпалил я в потолок, крепко зажмурился и отключился.
Снилось мне, как Кононова предлагает Оленьке поехать к ней, Овца скидывает туфли, шепчет с придыханием: «Последний выпавший номер – девять», – и ложится на стол. Не рулеточный, а почему-то бильярдный, но тоже с зеленым сукном.
Проснулся я злой, недовольный, помянул недобрым словом дедушку Фрейда. Вот только же позавчера посещал любимую сауну, с чего бы шалить подсознанию?..
Смена прошла ожидаемо уныло: унылая дерганая стажерка уныло изображала работу на рулетке. Я накрыл лицо ладонью столько раз за ночь, что к утру удивился, не обнаружив в зеркальном отражении отпечатка на лице. На одной из открыток от ма был снимок статуи Каина в саду Тюильри (что было подписано на обороте мелким шрифтом), так вот точно такую же позу и точно такой жест я воспроизводил практически всю смену.
Побеседовать с Драганом не получилось, он отсутствовал. Был Ненад, наблюдал со стороны за процессом обучения. Меня подмывало встать, подойти к «манагеру» и предложить ему сменить меня – ведь это он должен был натаскать что Овцу, что прочих пингвинов. Хоббит как чувствовал пятками, когда это желание становилось нестерпимым, и своевременно испарялся.
– Тебе легко, ты всю ночь надо мной издеваешься! – сорвалась под конец смены Оленька, блеснув слезинками в уголках глаз. – А я не калькулятор, могу ошибаться!
– Сколько будет: тридцать пять умножить на семнадцать, плюс одиннадцать на девять, плюс восемь на четырнадцать, плюс пять на пять? – игнорируя намечающуюся истерику, спросил я.
Зависла красна девица, как и бесчисленное количество раз до этого на хоть сколько-нибудь сложной выплате.
– Восемьсот тридцать один, – я озвучил, не дождавшись «отвисания». – И я такие примеры считал за секунды еще до тейбл-теста. Георгин, по отзывам, считает ненамного дольше, хоть и криворук фантастически. Он тоже издевается, или все же проблема в тебе?
Георгин – это третий из приписанных к нашей смене стажеров, его так девчонки прозвали, без понятия, за какие грехи. Так-то он Гоша.
Овца молча глотала слезы.
– Меняемся, – я встал с кожаного табурета, махнул рукой подошедшему Димке. – Побудь за инспектора? Чтобы наша ВИП-клиентка не подумала, что дилер ее дурит.
То он, то Жан время от времени спускались, чтобы узнать, как наши дела. Дела были скорбные, успехи крайне скромные.
– Пятнадцать минут, – кивнул пит-босс, правда вместо места инспектора встал за стол. – Черный цвет по двадцать пять мой.
И понеслось: Овца и наш непосредственный начальник засыпали поле горами фишек, я крутил, поправлял ставки, оплачивал,