мгновения перед испепеляющим рассветом.
Да, что-то со мной действительно происходило.
…Два наполовину погруженных в прозрачный студень тела на высоких, похожих на надгробия, постаментах. Под потолком – пригашенные бестеневые лампы, как в операционной. Разноцветные водоросли проводов, болотные огоньки индикаторов, бельма экранов… Голоса. Обрывки фраз.
– …по сценарию. Следующим… активация… экстремальные условия… градиент психической напряженности… – голос обволакивает серой ватой, в которой прячется отточенная хирургическая сталь.
– …очень любопытных эффектов. Клиническая смерть… замедление метаболизма; сердце почти не бьется, дыхание… изменение химического… – уверенный индиго, карминовые прожилки нездорового интереса.
Кто же эти двое, залитые в студень, распятые на двух надгробиях? Кто?!
Почему-то мне это кажется очень важным. Но сфокусировать взгляд никак не удается, картинка плывет; последнее, что я вижу – чье-то лицо, склоняющееся…
Я уже видел этот сон, видел! Но он всякий раз ускользал, не давался, оставляя после себя лишь некие смутные, неясные ощущения – и лишь сегодня мне удалось удержать его в памяти, сохранить хоть что-то после пробуждения.
Я чувствовал: это было нечто большее, чем просто сон, игра причудливых образов. Некая иная, внутренняя реальность?
Или…
Что-то менялось во мне – впервые за двадцать с лишним лет посмертного существования!
…Разумеется, мы с Эльвирой (Эльвица, Элис[1], Девочка Эли[2] – я называл ее по-разному, и она каждый раз так искренне смеялась над очередным подобным прозвищем, что я не уставал выдумывать все новые) – разумеется, мы с Эли встречались с тех пор каждый вечер. Мы были уже не в силах расстаться, и я больше не предпринимал попыток оттолкнуть ее; я понял – это судьба!
Через несколько дней (вернее, ночей) я, окончательно убедившись, что теперь способен летать аки птица (точнее, аки нетопырь!), продемонстрировал моей Эльвице свое новое умение. В тот вечер я специально надел длинный кожаный плащ с высоким воротником (мне все равно, во что одеваться: нам, упырям, при любой погоде ни жарко, ни холодно; так что плащ я одел исключительно для драматического эффекта). В этом плаще я действительно походил на своего тезку Влада Дракулу-Цепеша – особенно когда начал медленно подниматься в воздух, воздев руки к наливавшейся лимонной желтизной полной луне!
Девочка Эли просто ахнула, а я, ободренный подобной реакцией, свечой взмыл вверх, потом спикировал обратно, продемонстрировал Эльвире несколько воздушных пируэтов, смерчем закружился вокруг нее, не давая опомниться – и бесшумно приземлился рядом. Я чувствовал себя прекрасно – словно летал всю жизнь (и не только «загробную»)!
А потом я посмотрел ей в глаза и без слов понял, чего она сейчас хочет больше всего на свете. Нет, конечно, она хотела большего, но сейчас…
– Welcome to Wonderland, Alice![3] –