свернула на едва заметную тропинку вглубь острова. В самую гущу. И прорываться по ней было слишком тяжело, чтобы продолжить разговор.
В этой части острова оказалось неестественно тихо. Кроме нашего дыхания, хруста веток и шелеста листвы не было ни одного звука. Стихли песни попугаев, стрекот насекомых. Даже шуршащие повсюду мелкие грызуны, и те сюда, как-будто, боялись заходить.
– А другой дороги нет? – спросил я. Ветки острыми краями то и дело царапали кожу, оставляя красные полосы крови.
Но Таня ответила резко и безапелляционно:
– Нет.
Скажи она по-другому, я бы поверил. Но так у меня появилось подозрение, что она просто не хочет мне показывать другой путь. Любопытство от этого задумало бунт. Вряд ли получится его долго сдерживать, но пока я не возразил и двигался следом, помогая по мере сил.
Временами лес редел и идти становилось проще. Пусть перерывы эти продолжались совсем не долго, мы всё же успевали перевести дыхание. А иногда ещё и обменивались парой фраз. В основном говорил я, а Таня односложно отвечала и попутно прислушивалась к неестественной тишине.
Постепенно моё сомнение, что это единственная дорога укрепилось окончательно. Мы шли по дуге и теперь развернулись параллельно берегу. Неужели так сложно было пройтись дальше по песочному пляжу и потом напрямую до заветного дерева? К чему обходить стороной чуть ли не четверть острова? Я чувствовал, что Таня скрывает что-то важное и решил обратный путь пройти именно так, как мне казалось правильным.
Наконец деревья стали укорачиваться, постепенно свелись к молодой поросли, а потом и вовсе опустились чуть ниже колена. Стали неотличимы от сочной травы.
То же дерево, к которому меня вела Таня, росло в самом центре поляны. Непомерно огромное, с толстыми, массивными ветвями и густой тёмно-зелёной листвой. А среди зелени краснели крупные плоды.
Я не видел движения в его кроне. Ветру как-будто было не под силу тронуть листья и заставить их колыхаться. Да и небо выглядело отсюда особенно безжизненно. Словно всё здесь написал художник. Мастер безусловно, но жизнь вдохнуть в свои полотна он не мог. Потому только пейзаж застыл на веке и ни природа, ни время не могли добраться к нему.
Таня встала на краю поляны и дальше идти не решилась. Остановился и я.
– Пойдём ближе подойдём. Хочу получше его рассмотреть. – предложил.
– Не надо.
– Почему?
– Ты не чувствуешь, какой сухой здесь воздух? Или не слышишь, как тут тихо? Это плохое место. И я дальше не сделаю ни шагу. Мы же договорились. Просто посмотрим и уйдём.
Опять эти суеверия! Столько страхов без всякого на то основания. Подумаешь, воздух сухой. Здесь совершенно нет ветра и солнце в зените. Конечно он будет сухим.
Убеждать её я не стал. Слишком устал после дороги. Но и уходить просто посмотрев пару секунд издалека я не собирался. Уверенно направился к дереву.
Уже через пару шагов Таня закричала мне в след:
– Стой! Ты разве не слышишь?
– Что