как нет, и никогда не будет эльфов. Гляди. – Он с корнем вырвал из земли самый длинный цветок, и наотмашь рубанул по не успевшим улететь пузырям. – Ну, и где они, эльфы эльфов.
Хулиган принялся подпрыгивать, чтобы достать, как можно, больше пузырей.
Хулиган – выше и сильнее, но мальчик решительно бросился на него с кулаками, – и сцепились, и принялись кататься по земле, отчаянно мутузя друг друга.
– Что тут у вас происходит? – Сильные руки кузнеца подняли драчунов с земли и развели в разные стороны.
– Он …, он …, – Но девочка никак не могла справиться с горем.
Кузнец проследил за ее тоскливым взглядом, поморщился:
– Я же тебя предупреждал, чтобы тебя здесь не было. И ты мне обещал. Так? Так. Сейчас немедленно пойдем к твоему отцу.
Увы, выполнить угрозу кузнецу не удалось. Хулиган головой боднул кузнеца в живот, отчаянным рывком вырвался из крепких рук и отбежал на безопасное расстояние. И уже издалека выкрикнул:
– Все равно, нет никаких эльфов. И Мира Лилитки нет.
– Вырасту и назло ему создам самый лучший Мир. – Еле слышно прошептал мальчик, но кузнец его услышал:
– Ну, назло ничего создавать не надо. Надо создавать на добро.
– Я, все равно, создам.
– Конечно, создашь. – Усмехнулся кузнец, и сказал нечто совсем удивительное. – Мир Белого Волка. Жаль, Абсол никогда не поймет, что надо творит Добро, а не Зло. – И пошел, стараясь не наступить на луговое разноцветье.
***
Не все поняла Даугратинья. Не все. Одно имя еще ни о чем не говорит, да и два имени не всегда много скажут. Но доведется ли когда дослушать? Как знать?
«Бонбу что ли сбросили? Надо же, как грохнуло. А пыхнуло как!». Нет, на бонбу не похоже, но от такого грома у Даугратиньи и ноги, и руки отнялись, а оторопь так сердце свела, что ни вздохнуть, ни …. Редко донимает Даугратинью оторопь, но редко – это не сегодня. Оторопь сегодня, кажется, – самое подходящее состояние.
В тот же миг и шарик вверх метнулся, и огонь – вслед за ним. Или все наоборот было. Шарик уже высоко был, когда барабанные перепонки набухать начали, а потом – как жахнет!
На миг показалось ей, что столб рассыпаться стал. Ан, нет, стоит столб, а шарик?
Подняла ведунья взгляд, и успела услышать, – или прислышалось так? – будто бы облегченно вздохнуло железо, освобождаясь от нежданной тяжести, и небо размашисто рассыпало по верху цилиндра бусины звезд.
Оказывается, оторопь еще не приходила, она только сейчас решила наведаться: и по рукам дрожь постыдная пошла, и ноги ватными стали.
Могла бы Даугратинья и на пол грохнуться, да ящик под ноги подвернулся, – на него и приземлилась.
А ящик тот хлюпеньким оказался, но покачался, попотрескивал, а все-таки тело временем высушенное выдержал, к тому же у него и спинка оказалась. И только сейчас ведунья ощутила смертельную усталость.
***
Нет, все-таки зря не вернулся. Стопка – другая, а там, глядишь, никуда бы и не поперся бы,