состоянием. Девчонка одним взглядом заставила его руки убраться с её плеча и талии, а язык прилипнуть к нёбу. Потом просто добила.
– Понимаешь, я уже начала верить, что ты неплохой и небезнадёжный. Но, увы, ошиблась. У меня опыта маловато, но не надо меня за наивную малолетку держать. Всё же явно, как муха на белой скатерти. Тебе, как большинству парней, важен лишь процесс охоты и минутный триумф. А я никогда не буду ни чьим трофеем. Всё, извини, я не дичь, мне очень скучно и жарко. И ты для меня слишком взрослый, слишком самоуверенный и избалованный вниманием к своей особе. Отстань от меня! – Йоле выскочила из спустившейся кабинки и, не обращая внимания на вопли Лизки, увернувшись от попытавшегося задержать Валерки, быстрым шагом пошла к выходу. Возле универсама остановился автобус, в перечне которого значился консервный завод. Йоле заскочила в закрывающуюся дверь. Лизка с ней не разговаривала два дня, потом сама первая сдалась.
На следующий день, который тоже был свободным, она рано утром, пока не так жарко, отправилась в гладилку. Там никого не было. Йоле уже практически закончила глажку своих вещей, как в окно увидела подходящего к двери Эрика с рубашкой в руках. Сталкиваться с ним не хотелось и самое умное, что она придумала, так схватить выглаженные вещи и спрятаться за шкаф в углу. Только успела затаиться, как он вошёл, увидел включённый утюг на гладильной доске:
– Вот раздолбаи! И утюг уже выключать им няньки нужны, охламоны! Детский сад – штаны на лямках.
Эрик приступил к работе, что-то напевая под нос. Йоле из своего укрытия могла наблюдать за ним, не опасаясь быть обнаруженной. Кому придёт в голову, что в щель между шкафом и стеной может забиться кто-то? Вельден гладил не спеша, очень тщательно и аккуратно.
– Слушай, может, и мою рубашку заодно погладишь? У тебя такое одухотворённое лицо, что очень хочется продлить этот процесс! Повезёт же твоей жене.
– Валерка, ещё раз так подкрадёшься, и я тебя поглажу! Блин, руку обжёг! – Эрик потряс рукой, потом включил воду и сунул под струю руку. – Может тебе ещё и на трусах стрелки сделать? Сам гладь, я по твоей вине теперь раненый.
– Ладно, а твою рубашку спасать или пусть догорает?
Валерка поднял утюг, потом рубашку с коричневым на песочном фоне пятном и заразительно рассмеялся. Йоле еле удержалась, чтобы не рассмеяться с ним вместе. У Эрика было такое удивлённо-обиженное лицо, что ни один актёр не сыграет.
– Блин, да что же это за невезуха с утра?! Чё ты-то ржёшь? Это моя любимая рубашка была, в Люксембурге год назад купил. Гадство!
– Я знаю, что за невезуха, и не только сегодня. А примерно с третьего сентября – Йолька!
– Отцепись, задолбал ты меня. Гладь молча!
– Друг, очнись! Ничего у тебя с ней не получится. Она хоть и мелкая, но крепкая, с характером малышка. Не обломится, не рассчитывай, – Валерка увернулся от брошенной в него испорченной рубашки.
– Получится, я чувствую. Ленка как из другой эпохи