Но Карна заметила, что по бумагам после встречи с вотумом у ловца обычно было несколько дней выходных, а то и неделя.
И высшие навьи – души, вернувшие себе свои настоящие тела. Карна нашла лишь три таких дела в бумагах Рихарда. Две нави упоминались в итоговом отчете, и за каждую ловец получил по пятьсот шендеров. А вот третью он уничтожил в этом году. «Олаф Златоглазый, около ста тридцати лет, доминирующая страсть – похоть. Обитал в ельнике у торговой дороги. Найдены останки более пятидесяти человек, для дальнейших поисков прошу предоставить полицейский наряд…» Почерк у Рихарда был резкий и угловатый, но читался легко, и Карна, проведя всего час за бумагами, вполне представляла, с чем ей придется работать.
Грета ушла сразу вслед за ловцом. Перед этим они шумели в спальне напротив, беззлобно ругаясь и шпыняя друг друга. А теперь девушка осталась одна. Что-то скрипнуло, и Карна быстро обернулась, страшась увидеть за спиной какого-нибудь монстра, на которого надо идти с медвежьим капканом… Никого не было. Белые стены, темный пол, шпингалет на двери – тонкий, как насмешка.
Она повесила в шкаф последнюю блузку, и в чемодане осталась лишь черная рамка. Карна вынула ее, погладила знакомые черты на фотографии. Эдмон подарил ее после помолвки. Мама настояла, чтобы Карна сперва окончила Институт благородных девиц, и помолвка растянулась на целых два года. Эдмон ждал, и она ждала… Так глупо. Знать бы, что так выйдет… А теперь осталась лишь фотокарточка, на которой не видно, какой яркой зелени были его глаза и как блестели бронзой кудри…
Внизу снова что-то скрипнуло, и Карна, вздрогнув, едва не выронила рамку. Глубоко вдохнула, успокаиваясь, и поставила фото на полку у кровати – туда, где раньше стоял череп, а потом вышла из комнаты. Постояв в коридоре, она не справилась с искушением и толкнула дверь напротив.
Комната оказалась узкой и темной, к тому же выходила окнами на улицу, откуда доносились шум и ругань. Кровать, шкаф и череп на подоконнике, глядящий прямо на Карну, – вот и вся обстановка.
Она быстро вышла и плотно закрыла за собой дверь. Вернувшись в свою спальню, схватила сумочку, обула ботинки и вскоре уже стояла на крыльце, жмурясь от ярких красок заката. Металлический знак ловца, висящий на козырьке над крыльцом, – круг, вертикально перечеркнутый кинжалом, – сиял в последних лучах солнца.
Скоро время ужина, который она обещала приготовить, а значит, лучше бы ей поторопиться. Поправив шляпку и застегнув плащ на все пуговицы, Карна спустилась по ступенькам и пошла вверх по улице. Заметив наемный экипаж, махнула рукой, и усатый кучер тотчас направил к ней облезлую рыжую кобылку. Остановившись, слез с козел, снял фуражку, обнажив пятачок лысины, обрамленный сальными русыми космами, и открыл дверку.
– Поблизости есть приличная ресторация? – спросила Карна, чувствуя странное облегчение уже от того, что рядом с ней живой человек. Не хвач, не жрун, не вотум. И уж точно не высшая навь.
– Смотря чего вам желается,