развитие болезни, которую впоследствии предположительно определили как порфирию, или брюшной тиф.
К голове принца положили мертвого голубя, к ногам – мертвого петуха (обе птицы были только что забиты и еще сохраняли тепло), чтобы они вытянули вредную жидкость. Но Генрих умер в бреду, к неподдельному смятению и унынию двора. Он был символом будущей судьбы Англии и подавал большие надежды на эпоху решительного продвижения протестантского дела. Королева Анна рыдала в одиночестве, и даже год спустя при ней по-прежнему было небезопасно упоминать имя сына. Яков скорбел громогласно: «Генрих мертв! Генрих мертв!» Теперь корона предназначалась Карлу – молчаливому, застенчивому и замкнутому принцу, совершенно непохожему на своего брата.
По свидетельству Джона Чемберлена, вскоре после этого события произошел странный случай: «очень красивый молодой человек, примерно того же возраста, что принц Генрих, и довольно на него похожий, абсолютно нагим вошел в Сейнт-Джеймсский дворец, где они ужинали, сказал, что он – дух принца и спустился с небес передать послание королю». Ему стали задавать вопросы, но безрезультатно, и все решили, что он сумасшедший или умственно неполноценный человек. После нескольких ударов хлыстом он исчез.
По своей природе король не был расположен к длительному трауру и испытывал врожденное отвращение к мрачным настроениям. В феврале 1613 года Яков с большой пышностью отпраздновал свадьбу своей единственной выжившей дочери Елизаветы с Фридрихом V Пфальцским. На церемонию не допустили никого ниже звания барона, члены королевской семьи поражали взгляд роскошью нарядов, украшенных драгоценными камнями. На бархатной ленте шляпы короля сверкали двадцать пять бриллиантов. Драгоценности английской королевской казны тоже были на виду, среди них подвеска из рубинов и жемчужин, известная как «Три брата», и «большое роскошное украшение из золота», которое называли «Зеркало Великой Британии». Сама принцесса несколько подпортила торжественность церемонии, ударившись в приглушенное хихиканье, в конце концов перешедшее в громкий смех. Должно быть, ее переполнили чувства. Король на следующий день посетил новобрачных и поинтересовался, с каким результатом они провели время в своей великолепной кровати. Считается, что Шекспир включил в четвертый акт «Бури» представление маски, чтобы отметить это бракосочетание.
Приближался момент и более зловещей свадьбы. В середине апреля 1613 года сэра Томаса Овербери заключили в лондонский Тауэр. На первый взгляд это событие казалось неожиданным, поскольку Овербери был близким другом и наперсником королевского фаворита виконта Рочестера. Однако поговаривали, что Овербери арестовали, когда король посчитал для себя «позором, если общество будет думать, что Рочестер управляет королем, а Овербери управляет Рочестером».
Но было и еще кое-что. Рочестер влюбился в молодую графиню Эссекс, Фрэнсис Говард, но ему мешал тот неприятный факт, что леди уже семь лет была замужем