невероятным, чтоб могло то последовать с такою точностию. Почему, увидев наш корабль, не верили, чтоб это был он действительно; другого же одинаковой с ним величины Российского судна не могли они ожидать никакого: и так заключив, что идет к ним корабль неприятельский, начали многие уже из них уходить с имуществом своим на близлежащие горы. Со страхом несовместен хладнокровный рассудок, Петропавловцам казалось вероятнее, что неприятельской фрегат обошел полсвета для того, чтоб овладеть их местечком, коего все богатство состоит только в некотором количестве сушеной рыбы и где фрегат найдет провизии едва ли на полмесяца, нежели думать, что мы возвращаемся к ним в назначенное время и невзирая на то, что по последним за полгода назад известиям знали они, что Россия ни с кем не воевала; однако не прежде успокоились, пока не пришел к ним солдат, занимавший пост свой на горе близ входа в порт, и не уверил их, что наводящий страх корабль должен быть точно “Надежда”, как по всему своему виду, так особенно по весьма короткой в сравнении с другими кораблями бизань мачте. Сей опытный солдат, бывший в Экспедиции Биллингса[23], почитался разумеющим таковые вещи, почему и поверили ему с радостию».
Как и любой плохо снабжаемый отдаленный регион, Камчатка отличалась изрядной дороговизной. Постройка уже упоминавшегося нами склада обошлась Российско-Американской компании десять тысяч рублей, «хотя в самом Петербурге не стало бы оное никак больше нескольких сотен».
Или другой пример. Пуд соли, производимой в порту Охотск (одном из основных пунктов снабжения самого Петропавловска), обходился казне в 28 рублей, поэтому гораздо дешевле было возить ее с Гавайев. Для справки – расстояние от Петропавловска до гавайской столицы Гонолулу составляет приблизительно пять тысяч километров. До Охотска – около тысячи двухсот.
Правительство, впрочем, предпринимало меры для того, чтобы сделать перевозки на Дальнем Востоке выгодными как для мореплавателей, так и для владельцев груза. С 1846 года были установлены новые расценки на доставку пассажиров и разного рода багажа между сибирскими[24] портами. Перевозка пассажира стала обходиться в 1,7 рубля, пуда груза – в 30 копеек. За шкурку меха следовало заплатить от 3 до 30 копеек, а за спиртное – 14,5 копейки с каждого ведра[25] (с 1851 года тариф в этом случае вырос до 30 копеек).
Что же касается Петропавловска, то за перевозку пуда груза между ним и поселениями Аян и Охотск была установлена плата в размере 60 копеек с пуда. 35 % из этих сумм шли экипажу судна, а остальное – Морскому министерству.
В первой половине 1850-х годов в Петропавловске уже имелась (благодаря деятельности нового начальника Камчатки Василия Завойко, о котором пойдет разговор несколько ниже) оборудованная эстакадная пристань. Согласно штатам порта, утвержденным в марте 1851 года, в нем должен был быть капитан (он же помощник губернатора Камчатской области) с помощником, секретарь, бухгалтер с помощником, 2 кондуктора[26], 14 вахтеров