от мемуаров и воспоминаний, записанных, как правило, без уточнения и проверки их документами через десятилетия после окончания войны, когда что-то забылось, а что-то вспоминалось весьма избирательно и (или) было вообще искажено, эти донесения составлены по горячим следам, что делает их ценность еще большей.
Командированный в ВПУ (Военно-полевое управление; в некоторых документах расшифровывается как «Вспомогательный пункт управления») Брянского фронта в Касторное старший батальонный комиссар Морозов писал:
«В течение ночи 29 на 30 июня в направлении Касторное проходили бойцы мелкими группами, неорганизованно, встречались и командиры из 121, 160 сд. Эти бойцы были мною направлены в 169 запасной полк 40 армии, взяты на довольствие и организованы в подразделения. Как правило, бойцы заявляли, что часть разбита, а остальные неизвестно куда ушли. Надо полагать, что в этих дивизиях не совсем благополучно поставлено дело с организацией вообще и, в частности, заградительных отрядов»[24].
«Штабом 40 армии не выполнялись указания военсовета о руководстве своими частями. Руководство штабом затруднялось, так как оно находилось в 60 километрах от своих частей в Хохле. Плохо организовали работу заградотрядов и сбора отходящих бойцов. Бойцы шли большими и малыми группами, часто не зная куда идти. Примером отсутствия достаточной организации является то, что Большеполянский райвоенком собрал команду красноармейцев частей 15 и 121 сд до 1000 человек. Нами была установлена группа красноармейцев 15 сд в селе Каменка, которые двигались на восток. Движение бойцов в одиночку и мелкими группами на восток объясняется не трусостью или желанием дезертировать с поля боя, за исключением отдельных лиц, а тем, что командиры в трудных условиях обстановки теряют управление, не держат в руках свои подразделения, не указывают где собраться в случае отхода, не указывают новый оборонительный рубеж. Это подтверждается тем, что бойцы при отходе идут с оружием, а некоторые бойцы с двумя винтовками».
Дезорганизация управления войсками 40 А привела к тому, что тысячи бойцов самостоятельно отходили в тыл и были потеряны для своих командиров в самые напряженные дни боевых действий, еще больше подрывая боеспособность уже потрепанных в первых боях подразделений. Потери пропавшими без вести явно были в те дни намного больше, чем потери убитыми и ранеными.
К сожалению, для достоверного описания того, что происходило тогда на фронте 40 А, после войны не нашлось своего Симонова, и никто из отступавших к Касторному не опубликовал впоследствии мемуаров. Тем более ценными являются сохранившиеся свидетельства очевидца тех событий, которые, в отличие от сухого языка военных сводок, дают нам возможность увидеть их в красках и деталях.
Батальонный комиссар Никулин, который, как и комиссар Морозов, был командирован в 40 А политуправлением Брянского фронта, писал: «28 июня 1942 г. В 14:30 я в числе группы полкового комиссара тов. Федосова из гор. Ельца выбыл в командировку до 6 июля в части 40 армии. В политотделе