в первом сражении был побеждён, но в дальнейшем стал действовать решительнее и распял короля их Божа с сыновьями его и с семьюдесятью старейшинами для устрашения, чтобы трупы распятых удвоили страх покоренных».
Здесь речь идёт о событиях IV в., а это означает, что анты были известны в Византии гораздо раньше появления на политическом небосклоне склавинов. И снова: если это был один и тот же народ, почему он не имел общего самоназвания?
При построении версии возникновения упомянутых двух этнонимов следует учесть, что в IV в. анты не представляли собой опасности для Византии – они даже сражались с пришельцами-остготами. А вот в VI в. ситуация в корне изменилась – склавины напали на Византию и принесли ей много бед. Поэтому и прозвище неизвестному прежде народу могли дать соответствующее. Иначе трудно объяснить то, что писал Иордан в VI веке:
«Хотя их [венедов] наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, всё же преимущественно они называются склавенами и антами».
Надо ли это утверждение понимать так, что древние народы, не объединённые единой властью, имели в своём распоряжении два самоназвания: одно – по роду-племени (венеды), а другое – исходя из своего происхождения (например, славяне), если иметь в виду некую общую прародину? Нет, это невозможно, поскольку противоречит всякой логике.
И всё же допустим, что греки услышали от неких людей, обитавших к северу от Византии, их самоназвание – «славяне». Как утверждают российские историки, Прокопий Кесарийский в середине VI веке добавил в исходное Σλάβηνοι (славинои) букву «к», поскольку Σλ в начале слова почему-то было неприемлемо для греков, и написал Σκλαβηνῶν (склавинон). Эту коллизию в 1828 г. разъяснил Константин Экономид:
«Очевидно, что одни изъ нашихъ Византiйскихь Историковъ прибавили К, а другiе Θ между С и Л, дабы не говорить Σλαβιους или сокращенно Σλαβιυς; ибо ни одно Греческое реченiе не начинаетяся съ σλ. Они же хотѣли образовать сiе имя по Гречески для избѣжанiя грубаго выговора; и притомъ, можетъ быть, по Аттическому, а не по Лаконическому дiалекту, потому что Лакокцы, не въ началѣ, но въ срединѣ слова присоединяли λ къ σ, говоря εσλος и υσλος».
С тех пор эта версия возникновения термина «склавины» не подвергалась сомнению. В 1858 г. Оболенский В. И. с Терновским Ф. А. в книге, посвящённой летописи Феофана Исповедника, приводят новые «аргументы»:
«Здесь у Феофана форма Σκλάβοις. Греческий этноним происходит от *slovêne, откуда греческое Σλαβηνοί, но эта форма быстро перешла в Σκλαβηνοί, так как сочетание звуков σλ для греческого языка чуждо. Наряду с последней формой употреблялась и более редкая Σθλαβηνοί. Когда Σκλαβηνοί стали считать прилагательным, этноним приобрел форму Σκλάβοι, которая встречается уже у Малалы, в "Пасхальной хронике», у Георгия Писиды, наряду со Σκλαβηνοί, затем у Феофана и в "Чудесах св. Дмитрия Солунского"».
Так в чём же дело? То ли σλ звучало непривычно грубо для греков, то ли сочетание σλ было неприемлемо по каким-то