пыл остудить.
Сказал я, что стоит рыть прежнего гниль,
Мол, верю, полезна минувшая пыль,
Которая есть, чтобы прошлое знать,
И в будущем рыло беды распознать,
Затем, чтоб историю впредь не марать,
Чтоб любящим в каторжные не пострадать;
И впредь для безумства бесовских стараний —
Неотвратимость должна наказаний…
Она ж мне в ответ – Все про это – мура,
Откуда мы знаем, что было вчера;
Историки – чмы, они всякое врут,
А те, кто полюбят – те разве умрут?
Я снова свое: – Да таких, как ты бестий,
Да надо лицом в черепа от репрессий…
Но вредная перебивает она
И тычет, отпив полстакана вина:
– Окурки, историю лучше чтоб знать, —
Полезно – не мимо, а в урну бросать!..
Тут я возражаю студентке капризной:
– Да что понимаешь ты в суетной жизни..,
Уж лучше – тебя приступаю иметь…
Она ж мне: – Расслабься и хватит дуреть,
И прежде меня соблазнять поимать,
Носки перед этим не вредно снимать!
…Полнейший облом. Но залившись вином,
«make лавить» не стали мы после потом…
…Ну, девка-студентка… – однако – бесок!
(назло ей не снял я на левой носок).
…Потом, – облегченно пуста голова…
«А может, – подумал я – Солнце, – права?»
И распорядился:
окурок – в помои…
Соблазное дело —
бесчестить былое.), но именно над ними, над этими, не везде «уклюжими» строчками сидя, внезапно проникся я одной, впервые показавшейся мне навсегда важной мыслью о значении истории. Не вспомню: мое это было или где-то случайно мной откуда-то позаимствованное, но я вдруг с предельной ясностью для себя – понял: «Все, что когда-то происходило – было необходимо». Творцу ли, нам ли, людям. Но необходимо. А оттого же, что когда-то происходило, история дает нам только жалкий каркас, далеко не всегда соответствующий всей широте и истинности когда-то бывшего содержания.
…Не потому ли так, что суть наша человеческая, менталитеты поколений со временем изменяемы – неузнаваемо… И «неба Трои» нам не увидеть – не оттого, что не повторятся цвет, формы и скорость движения облаков, а оттого, что – мы изменены необратимо. …Но, чувствую, чтобы я сегодня не написал, писанное мною так или иначе большей частью будет представлять – заметки человека, чья Родина – СССР.
И сегодня многие из нас, когда-то превратившиеся в романтиков посреди тоталитарного бреда чуваки-семидесятники – дети эпохи «винила», джинсового дефицита и повсеместного профицита баснословно дешевых и на удивление мало кому потребных в то время кубинских сигар, все чаще попадаются на городских улицах в образе одиноких неспешно бредущих, давненько не брившихся субъектов. Точнее, бомжей, что на ходу читают обрывки англоязычной периодики или останавливаются под окнами дома, из какого доносится мелодия «роликов» или «тэнсиси»…
Мечты