врагом – научно-техническим прогрессом; бежит от человечества на материальном заземленного…
Сегодня уже так не просто той, живой романтике, обретать души, умеющие в глубокости своей быть отзывчивыми красоте мира грустящей…
«На что же смогу я надеяться, если я потеряю тебя и что может еще удерживать меня в этом земном странствовании, где у меня нет утешения, кроме тебя, да и это утешение – только в том, что ты жив, ибо все прочие радости от тебя для меня недоступны…». Женщина написала. В ХII веке. …Как много «тому назад»…
Для меня это огромное счастье – знать, что ты живешь на этой же земле. Что ты есть. Но я даже не имею права плакать, потому что все выбрала сама. Ни на что не имею права теперь. Только обязанности.
…После того чувства, что я испытывала к тебе все это время, ничто более сильное невозможно. Я сгорела тобой. Наверное, такой бывает единственная в жизни любовь. Возвратить и возродить такое чувство невозможно, …и не нужно. Ты во мне будешь до конца, пока я буду жить на свете. Это неизлечимо. С большой нежностью мне всегда о тебе думается.
…Жаль, что волшебники бывают только в сказках. Я бы попросила у них лишь одного: чтоб вся твоя боль и грусть стала моей. Если бы можно было это сделать… Если бы… Тогда я бы чувствовала себя почти счастливой… …Хочется писать тебе еще и еще, но уже мешают… Да и письмо пора идти тайком передавать. Пусть когда-нибудь оно найдет тебя…
Прощай!»
Из записок пациентки Сватьевской психиатрической лечебницы, представлявших интерес для теоретической психиатрии
доктора Жмурко, вынужденного по убеждениям. сотрудничать с партийными и КГБ – органами.
До сих пор, бывает, еще чувствую иногда просыпающегося в себе неисправимого романтика. Однако же – в совершенной окончательности определить для себя значение самого слова «романтика» – затрудняюсь поныне.
«…Буду лежать я на дне морском грудою белых костей, вот что такое романтика, вот что такое любовь», – пелось когда-то на «сборищах» еще невзрослых человечков-школьников по вечерам в полутемных подъездах…
…Может, романтика и в этом, в том чтоб предъявить сквозь толщу пронзаемых солнечными лучами вод свои поэтичные останки, порыв демонстрировать какие мог возникнуть в поющих головах или сердцах нас-подростков, в свою очередь, от влияния иных песенных строчек из когда-то всенародно обожаемого фильма «Человек-амфибия»: «…лучше лежать на дне, чем мучиться на суровой, проклятой земле…». Культуре тех времен, по которой издавна была пристреляна идеология, удавалось учить нас чувствовать себя неловко оттого, что кроме одной шестой части суши есть еще несоциалистические «проклятые земли», на которых «мучаются» люди.
…Может, романтика и в этом… Но не «любовь», любовь, по-моему, то, что является после «романтики», может быть, – иногда из таковой вырастает.
…На телеэкране одно из былых – не моих, но времен романтических: адреналиновая романтика верящих слепо и, соответственно, тупо мчащихся на лошадях