ведь она и секреты за жеребячий аргумент Коданского продаст. Кинет меня…Не знаю, что и делать. Вот, снова нервный тик пробрал, – и он в подтверждение гнилозубо оскалился.
– Почему вы решили, что она выдаст тайны? – вступил доктор в диалог.
– Почему, почему…, – скривился промышленник. – Да потому, что я в своём кабинете случайно муху заметил…
– Муху?!
– Муху. Ма-а-аленькую такую мушку. Никогда мух не было, а тут появилась…
– И что?
– Так ведь сроду не бывало…Смекаешь?
– И-извините, н-нет.
– Сроду мух в офисе не бывало, а тут появилась…Ну, я сделал втык секретарше. Она хотела муху хлопнуть газеткой, но хорошо, что Лизку за руку Кир ухватил. Он-то сразу прочухал, что муха – шпион. Кир полез за ней к вентиляционной решётке, а та дала задний ход – и в дырку! Ты, Артур, когда-нибудь видал, чтобы букашка задницей вперёд ползала?
– З-задницей вперёд?…Хым…
– То-то же! Кроме моей цыпы такую подставу никто не мог удеять…
– Так-так-так…А вы её по-прежнему любите? – осторожно сменил тематику Артур Артурович, оценив глубину психических изменений в сознании пациента.
– Люблю, козу драную, – признался именитый гость.
– В вашей ситуации расставание с ней…даже на время, конечно же, исключено? – скорее утвердительно, нежели вопросительно
сказал доктор.
– Абсолютно! – замахал руками промышленник. – Если её,
паразитку, отпускать на все четыре стороны, то только в расчленённом виде.
– Ясненько. Свободу передвижения вы ей, само собой, ограничили?
– Ещё бы. Пока я не определюсь, как с ней быть, она Коню Дамскому и полсиськи не выкажет.
– Разумно. В темницу вы её, естественно, сажать не станете?
– Ни-ни. В прошлый раз я убедился, Артур Артурович, в твоей правоте, что окружённый должен иметь наихудший для себя, но выход. Я её как-то запер на даче, так она мне рожу изгваздала, двух охранников изувечила и сама чуть не вздёрнулась…Шут с ней, нехай учится, рассекает по автострадам, делает шопинг по Москве, но под контролем.
– Отличненько. Не сомневаюсь, что и фейсконтроль налажен.
– А как же. Хоть и гадско, а для полного спокойствия я шлюшке этой электронный маячок вшил. Теперь ей и в катакомбах Одессы от меня не скрыться.
– Лихо, Лев Максимович.
– Лихо-то лихо, так ведь жаба душу всё одно гложет. Бабскую слабость на передок, как и дерьмо от слона, никаким сомбреро не накроешь.
– А вот тут, Лев Максимович, вот что я вам скажу. Не мучьте себя домыслами: было-не было. Простили – баста! Главное, осознание того, что вы чисты перед ней. Поверьте, для совести это очень даже хорошо, что перед вами, быть может, не чист тот, кому вы одно добро дарили. У меня у самого, Лев Максимович, нутро подпачкано, однако есть уголок стерильности, что я блюду до последнего. Есть человек, перед кем я свят. И эта святость меня оправдывает в других…кхе-кхе…затеях.