из аборигенов веснушки на лице образовывали что-то вроде маски, скрывавшей нос и верхнюю часть скул под глазами, так что вне её видны были только глаза и рот. Сначала местные жители казались Синей все буквально на одно лицо, оно дьявольски напоминало Крошку Енота, однако потом она присмотрелась, привыкла, а впоследствии устроила и себе что-то вроде легкой вуалетки из бронзовых точек, чтобы особо не смущать публику. До того все встречные опешивали при виде её непривычно открытого лица. Оно казалось им неприятно незащищенным и даже отчасти беспокоило.
«Вот она плата за схожесть!» – охотно комментировала Профессор Лья. – «Мой вид никого из вас особо не смущает, а себя вы хотите видеть привычными, потому что и так очень близки, следовательно, желаете усилить сходство. Это любопытный феномен, стоит поизучать, вы и вправду чрезвычайно схожи, снаружи сразу и не вычислишь.
В особенности эти ваши копны шерсти на головах, нет к этому привыкнуть может только специалист, и для чего они нужны, толком ведь никто не скажет. Я склонна полагать, что обе ваши расы сходно сформировались из приматов на морском берегу, наполовину в воде, а потомство держалось за эти ваши гривы, чтобы не отнесло волной – не иначе!»
Так или иначе, но с течением непризнанного времени Синяя стала полагать любого аборигена практическим соотечественником и никаких сложных комплексов их вид у неё не вызывал, напротив она выучилась читать по их внешности необходимую информацию.)
Когда Синяя окончательно приземлилась с некоторым пируэтом и увидела соседок вблизи, они ей понравились ещё больше, скорее всего потому, что принадлежали к нечастому типажу, ей лично особо близкому и почти родному. В обеих ощущалась лёгкая неотчетливость цветов, некая размытость. Обычно местная публика казалась прорисованной тушью, а эти мама с дочкой были исполнены как бы акварелью, их цвета были мягче и разнообразнее. Кстати, эта особенность здесь считалась скорее оригинальной, чем красивой.
Вот, например, Порфирия – своего рода эталон, смотрелась выкованной из металла и красочного блеска. Но Порфирия была нарочито, даже эпатажно старомодна, чем очень гордилась. На самом деле несколько десятков поколений назад в этих мирах произошла ревизия внешнего облика. «Хомо парадизус» плюс все остальные из родственных миров дружно пожелали довести свой биологический вид до совершенства, включив в параметры собственное представление об эстетическом идеале.
В результате неожиданно для себя (учёные советники задним числом честно признали ошибку в расчётах) через несколько поколений они столкнулись с прискорбным единообразием нескольких идеальных образцов, постепенно все стали почти на одно совершенное лицо, и это никому не понравилось – выявилось что-то вроде сборища кукол Барби с партнерами, только в разных цветовых гаммах.
Исправляя неудавшийся замысел для грядущих поколений, а это тоже произошло основательно давно, парадизяне+ стали делать акцент на разнообразие и