дорогу дому. Твоюжмедь! Сегодня ведь Тимуровский день. Совсем с этой опухолью про гражданский долг забыл. Дело в том, что, заселяя меня к бабушке Пелагее Ивановне, Звонарев озадачил меня «гражданским долгом». Сами понимаете, современное народонаселение русской глубинки – большей частью бабули престарелые, у которых дети с внуками по городам разъехались, мужья померли. Вот и доживают свой век. А тяжко в одиночестве доживать. И это еще хорошо, если обслуживать себя может, а если не встает уже? Так вот, наш глава Звонарев этим делом обеспокоился, вспомнил хорошие советские традиции и ввел Тимуровские дни. Сначала школьников под это дело озадачил, потом и всех остальных «ходячих». В общем-то, не очень сложное обременение, два раза в неделю навестить бабулю, принести свежего хлеба, молока, выделяемого от управы, и, если нужно, лекарств с фельдшерского пункта. Ну и так, помочь по хозяйству по мере сил, дровишек наколоть, течь в крыше устранить, за жизнь поговорить. «Заодно, – добавил Звонарев шепотом, – проверишь, не померла ли». А что, по-моему – мудрое решение, какой-никакой досмотр за бабулями нужен. На мою гражданскую долю помимо квартирной хозяйки бабушки Пелагеи с легкой руки Звонарева еще выпала бабка Спиридониха с Выселок и соседка Мария Ивановна Мальцева. И если бабушка Пелагея померла, а Спиридониха в свой старый дом на Новой к племяннице переехала, так что необходимость переться на Выселки отпала, то про соседку Мариванну я сегодня начисто забыл.
Каюсь, я долго сомневался, зайти к подшефной или на завтра отложить. Жива ли? Чей-то она в последнее время сдала совсем, почти с лавки не встает, говорит, что ноги опухли, болят. И с головой явно ку-ку, вот недавно сказала, что поезда ждет, что ей Пашенька вызов прислал на Дон. Вот сейчас пирожков напечет для соколика своего, и на станцию пойдет. Какой еще Пашенька? Какой еще Дон? А вдруг и правда ушла? Нет, вон свет в горнице горит, значит не ушла, дома. Опять же, молоко, что выдали мне от управы, половина банки – ее законная доля. Отдать надо. Да и дымка что-то над трубой не видно, может и печку сама разжечь не может? Надо зайти…
Дверь в этом доме на замок никогда не запиралась, и правильно, чего тут воровать-то? У нее даже телевизора не было. Мальцева, до пояса закутанная в теплый платок, сидела в горнице на привычном месте за столом у окна перед раскрытым Священным писанием. Не знаю, читала она его, или картинки рассматривала, но Библия всегда лежала у нее на столе открытой. Старинное такое издание, дореволюционное, с Ъ на концах слов. И гравюры солидные, особенно та, где море перед Моисеем и народом израильским расступается. Честно говоря, я на книгу сию давно глаз положил и твердо решил присвоить после бабулиного… ухода. А что? Других наследников у нее вроде не наблюдается. Не на помойку же выбрасывать такой раритет. И еще на столе лежали альбомы с фотографиями, тоже солидные такие в бархатных обложках. Я как-то заглянул из интереса, сплошь усатые красавцы с георгиевскими крестами на груди да сестры милосердия в белых косынках. Сколько ж бабке лет,