послушать, какие прокладки лучше покупать, и какой вред несут тампоны?
Лицо парня искажает грима отвращения.
– Нет.
– Вот и чудненько.
Очередной раз пытаюсь выдавить слова, но они вязнут в пучине собственных страхов. Джаред наполняет стакан водой и опрокидывает его одним махом. И я наконец-то прошу себя собраться. На секунду кажется, что у меня получается.
– Джаред, я…
Нет, не получается.
– Что?
– Я люблю тебя, – выдыхаю и мысленно отвешиваю себе пощёчину.
– Я люблю тебя, малышка, – озаряется он. – Уверена, что хотела сказать именно это?
– Да, – киваю так, что голова вот-вот слетит с плеч. Почему я такая дура?
– Что-то болит?
Глотаю ком, сотканный из горечи, что режет горло.
– Нет, всё хорошо.
– Если будешь плохо себя чувствовать, то должна сказать мне.
Киваю, пытаюсь выдавить улыбку, но она выходит слабой и неестественной. В итоге, направляюсь к комнате, чтобы подобрать одежду и сбежать, но не от него, а от самой себя.
В апреле Нью-Йорк во всю цветёт и пахнет. Серые здания, серый асфальт, серые люди, – но это я в нём люблю. Скверы, парки, скромные аллеи, лишь украшают и придают ему ещё больше загадочности и очарования, сочетаясь с современными технологиями. Прожив год в вечно солнечной Флориде, я рада вновь вернуться в круговорот природы и вечной спешке этого города.
Шагая мимо Тако белл, я с грустью смотрю на вывеску. В моём животе не было бургеров как минимум две недели, и я начинаю скучать по таким простым местам. Хуже только то, что я солгала Джареду и теперь он будет тем, кто не позволит съесть и кусочек чего-то из подобных заведений. Чем дальше, тем глубже становится моя могила. До нужной точки остаётся считаные минуты, необходимо лишь пересечь Трансманхэттенское шоссе, но моё запястье пленит чья-то ладонь. Резко перевожу взгляд на обладателя данной руки и сбивается дыхание.
– Привет, Элизабет, – сладко улыбается он.
Открываю рот, но не могу выдавить и словечка. Всё внутри свернулось, и тошнота подступила к горлу. Только спустя минуту, одёргиваю руку так, что хрустят конечности. Глаза парня скользят по мне с неприкрытым интересом, из-за чего кружится голова.
Артур причмокивает.
– Ты похорошела, хотя куда дальше? – вопрос вовсе не требует ответа.
– Я могла бы сказать, что рада Вас видеть, но, к сожалению, не люблю врать.
Только чудо помогает мне хоть что-то ляпнуть.
– А на язычок всё также остра, но это даже хорошо.
Морщусь от отвращения, и Артур прекрасно видит реакцию, к сожалению, его губы продолжают кривиться в улыбке. Не теряю ни минуты, разворачиваюсь и спешу убраться как можно дальше.
– До встречи, Элизабет, – весело добавляет он вслед.
Дёргаясь, заметно прибавляю шаг, чтобы как можно скорей скрыться с глаз, которые сверлят спину. Он не просто неприятен, я ненавижу его всеми фибрами души. Я ненавижу его за всё, что он сделал, и в памяти отпечатался тот последний вечер,