ты уверен, что Амбруаз никуда с Мартиники не плавал? Например, в Луизиану? Вот тебе и формальный повод.
Он был прав. В нынешней Франции такое случалось. Стоило кому-то покинуть ее земли хотя бы на неделю, и любая секция коммуны могла начать к нему придираться. Где был? Что делал? Не участвовал ли в боевых действиях против родины в рамках Пильницкой декларации, подписанной Австрией и Пруссией? И попробуй доказать, что не участвовал.
– Этого мне еще не хватало, – убито проронил Адриан.
Ему бы сейчас работать, учиться вкладывать деньги. Перспективы были, он уже начал это чувствовать. Как раз сегодня, как сообщил стенографист, его первый информатор в ассамблее, вышел декрет о ликвидации больниц, принадлежавших монашеским орденам. Это означало, что огромное количество аптек с ртутью, сурьмой, а главное, опием, единственным обезболивающим средством, остались вообще без управления. Адриан понятия не имел, как торговать лекарствами. Он понимал главное: стоит влезть в аптечное дело сейчас, в самый разгар войны с Пруссией, и можно стать богатейшим коммерсантом Парижа!
«Деньги у меня есть, – мгновенно пронеслось в голове. – А конфискат уже сегодня будет оформлен. Несколько правильных взяток, и к утру все это будет мое, буквально за гроши».
Мешало одно: долг друга семьи и будущего мужа. Черт бы их всех побрал! Хочешь не хочешь, а ему надо было немедленно ехать в Бордо и выяснять, что там стряслось с этой Анжеликой Беро.
– Папа! – Он заискивающе заглянул в глаза отца. – А ты не мог бы на время взять мои деньги в работу? У меня такая сделка намечается! Жаль будет упустить.
Старый Аристид поджал губы и потянулся за бутылкой.
– Нет, сынок, не возьму. Устал я. Выдохся.
Положа руку на сердце, Адриан и сам это видел. Все то время, пока он прожигал отцовские деньги, тот работал с пяти утра до темноты. Каждый день. Любую минуту.
– Прости, папа.
Аристид вздохнул, вернул бутылку на место и проговорил:
– Знаешь, сынок, вот закончили они описывать наш дом, пришел я к нашему дворецкому в его мансарду, присел на койку у окна. – Голос отца дрогнул, а глаза блеснули слезами. – А там, за окном – голуби.
Аристид закрыл лицо сморщенными ладонями. Плечи его затряслись.
– Я ведь голубей лет двадцать не видел! – сквозь рыдания выдавил он. – Просто некогда было.
Адриан подошел и прижал седую голову к груди.
«И что бы тебе не найти кого-нибудь на Мартинике, Анжелика Беро! Вот ради чего тебя во Францию понесло?»
Главная мысль, терзавшая ум и сердце Анжелики всю дорогу до монастыря, была такой: ради чего отца понесло в эту чертову Францию? Он вполне мог подыскать ей мужа и на Мартинике. В конце концов, каждый молодой человек рано или поздно берется за ум, особенно если он женат и не бегает в рабочие бараки в поисках свободных черных девиц.
Нет, в монастырь ее отправили не сразу. Едва она успокоилась, французский священник добился от инквизиции ясного и недвусмысленного разъяснения ее положения в связи с вынесением приговора отцу. Анжелика