в жизни нагло соврал: – Мой отец как раз сейчас работает с имуществом бывшего генерального откупа.
Интендант глотнул. К моменту ликвидации генерального откупа его сборы зашкаливали за 240 миллионов золотых ливров. То обстоятельство, что Аристида Матье подпустили к таким деньгам, резко повышало статус всей этой семьи.
– Но, может быть, тогда вы сами?..
Сердце Адриана стукнуло и замерло.
– Ну, не знаю. – Он поднял озабоченный взгляд на собеседника. – Я ведь пока еще не работал для армии. Только колониальные товары. Что там у вас? Мясо? Зерно? Фураж?
Глаза интенданта затуманились. Он уже видел, что только что ухватил за хвост волшебную птицу удачи.
– Я все объясню. – Жан-Жак торопливо открыл новомодный портфель с личной монограммой, лежавший рядом. – Но сначала давайте подпишем…
«Ох, сидеть мне в долговой тюрьме!» – подумал Адриан.
Это был бы еще не самый худший вариант. За срыв поставок в действующую армию могли и на гильотину отправить. Но поворачивать назад было немыслимо.
– Хорошо. – Он решительно кивнул. – Давайте все обсудим.
Спустя полтора часа Адриан проводил интенданта, раскрасневшегося от предчувствия неплохих бонусов, до экипажа и махнул на прощание рукой. Потом молодой человек повернулся к спекулянтам, уныло гомонящим на лестнице, и потряс перед ними только что подписанным контрактом на поставки.
– Ну что, мелочь неумытая, кто готов продать армии зерно и фураж за реальную цену?
Спекулянты замерли. Фраза о реальной цене прозвучала угрожающе.
– Это Матье… – зашелестело вокруг.
– Сын Аристида.
– Сволочи, все под себя подмяли.
– И смотрите! – Адриан свирепо ощерился. – Кто гнилье подсунет, лично на гильотину отправлю. Как пособника врага.
Толпа загудела. Спекулянты чувствовали, что принимать решение надо немедленно. Они понимали, что там, где расселась семейка Матье, больших прибылей не взять. Перекупщики уровня Аристида все сливки загребали себе. Но и соблазн сбагрить весь товар оптом был велик. Армия брала много.
– У вас полчаса, – предупредил Адриан и начал подниматься по лестнице. – Те, кто хочет со мной торговаться, могут идти домой. Остальных жду в клубе.
Это было против правил. Чужих в клуб не пускали. Но Адриан не имел не только своей конторы – даже дома, а именно сейчас зала была пуста. Он высыпал в руки швейцару все, что оставалось в карманах. Спекулянты мгновенно смолкли и наперегонки помчались за ним вверх по лестнице.
Штурм Тюильри начался в половине десятого утра – строго по расписанию и без помех. Париж, давно привыкший к тому, что санкюлоты вечно сбиваются в отряды и куда-то перемещаются, лишь немного встревожился, когда по улицам прошли марсельские матадоры. Впрочем, немногочисленные чиновники, верные королю, уже не успевали что-то разузнать и тем более предпринять. Народный гнев ударил по дворцу Тюильри мощно и неожиданно.
Аббат сдвинул занавесь крытого экипажа. За окошком висел густой пороховой дым, слышалась редкая мушкетная пальба