вытащила мобильный и открыла письмо, которое получила от Мортена Мунка из Отдела специальных журналистских расследований. Заголовок письма гласил: «Ветераны vs мирные жители? Статистика самоубийств».
– Кальдан, если с тобой я не могу поделиться этим, то с кем тогда мне делиться? Среди моих знакомых ты – единственный человек с непромытыми мозгами. Вот моя сестра, знаешь?
– А что она?
– Раньше с ней было так здорово. Она всегда была интересным собеседником – и смотрела на вещи небанально. А потом встретила этого, как его, Нильса. В просторечии: Нильса-из-Нордеа[5]. Они родили детей, двоих, – дети вполне милые, что правда, то правда. Но теперь семейство переехало в Холте в одноэтажный коттедж, обзавелось электрической газонокосилкой, всякими гаджетами…
– И что с того?
– Сестра стала ужасно скучной.
– Но она же счастлива?
– Ещё как счастлива, конечно! Но ей это не идёт.
Элоиза подавила смешок и издала вместо него какой-то носовой звук.
– Ну хорошо хоть ты не изменился, став папой. – Она бросила на него ироничный взгляд.
Бётгер раздражённо кивнул в ответ.
– Разумеется, люди меняются, они же не каменные. Но я сохранил цинизм, а это, знаешь ли, важная черта, – он помахал указательным пальцем, подчёркивая важность своих слов.
– Да, да, как скажешь, капитан Хэддок[6].
– Правда! И это, кстати, одна из причин моей симпатии к тебе, Кальдан. Из всех людей, которых я знаю, ты одна из самых циничных.
– Ой, спасибо, ужас какая прекрасная характеристика.
Бётгер уважительно наклонил голову, как будто только что произвёл её в рыцари:
– Never change[7], хорошо?
– Можешь не беспокоиться, – сухо сказала Элоиза, – в этом плане бояться нечего.
Она прочитала мейл от Мортена Мунка по вопросу самоубийств среди ветеранов. Потом позвонила своей лучшей подруге Герде.
Это была уже третья попытка за день. Обычно Герда быстро перезванивала, не позже, чем через час, максимум – через три, и, как правило, отправляла СМС.
Однако сегодня было тихо.
– Привет, это я. Перезвони, пожалуйста! – сказала Элоиза автоответчику. – Мне нужна твоя помощь с той статьёй, о которой я недавно рассказывала.
Она повесила трубку, и в ту же секунду редактор Отдела специальных журналистских расследований Карен Огорд просунула голову в дверной проём за её спиной:
– Куда все запропастились?
Элоиза описала дугу на вращающемся стуле и вопросительно посмотрела на дверь прежде, чем расплыться в улыбке.
– Ой, привет! Я думала, ты сегодня приболела…
– Я не приболела. А вы чем занимаетесь? Где все?
Карен Огорд язвительно посмотрела на Элоизу поверх оправы роговых очков и кивнула в сторону пустых стульев в редакции. Обычно она была по-матерински участлива, но сегодня излучала на удивление ядовитые флюиды.
Элоиза в замешательстве сдвинула брови и пожала плечами:
– Не знаю. Вышли, видимо?
– Редакционное