что она не просто Ларисик, а завербованный втёмную агент!
Через незаметную дверцу, окрашенную под цвет стены, они вышли в залы музея имени Юрия Ремизова. Посетителей было немного – старушки и группки школьников с экскурсоводами. Одна группка стояла как раз у натюрмортов с табличкой «Дар М. Е. Демидовой». Ларисик, перебив экскурсовода, объявила, что М. Е. Демидова находится здесь и нужно ей поаплодировать. Школьники вяло захлопали. Многие смотрели на Ларисика, решив, что она и есть Демидова. Мама заскромничала и за руку оттащила раскрасневшуюся искусствоведшу.
Следующий зал был закрыт. У высоченных двойных дверей с табличкой «Оформление экспозиции» дремала на стуле старушка-смотрительница. Рядом стоял полицейский сержант. Ларисика он пропустил, а маму не хотел. Её не было в списке сотрудников.
– Это гостья музея, известная меценатка Демидова! – возмутилась Ларисик.
– Гостей вы можете к себе домой водить, а здесь учреждение, – заявил в ответ сержант. Он потрясал свёрнутым в рулон списком, как дубинкой.
– Водют в музей кого ни попадя, а потом картины пропадают! – вредным голосом добавила смотрительница.
Ларисик с оскорблённым лицом кинулась к ней. Смотрительница шарахнулась, как будто думала, что кандидат искусствоведения её ударит. Но Ларисику нужна была не эта вредина, а телефон на стене. Она сорвала трубку, набрала внутренний номер из трёх цифр и стала кому-то жаловаться.
Этот кто-то велел ей передать трубку сержанту. Полицейский его выслушал и заявил, что кто-то ему не начальник. Тогда кто-то разозлился и подозвал к своей трубке ещё кого-то. Сержант признал, что новый кто-то ему начальник. Но непрямой. Так что пускай ему, сержанту, либо позвонит прямой начальник, либо дадут письменный приказ пропустить гражданку в охраняемый зал.
Словом, нашла коса на камень.
Вредная старушонка рассудила, что «известная меценатка Демидова» не такая уж важная птица, раз её не пропускают. Ни к кому специально не обращаясь, она стала обсуждать мамин внешний вид:
– Вся в брильянтах, а небось прётся без билета, гроши экономит! – говорила она. И тут же, укорив маму богатством, укоряла её бедностью: – А стекляшек-то понавесила! Почём за килограмм покупала?
У мамы раздувались ноздри. Блинков-младший подумал, что уж теперь-то она покажет своё удостоверение подполковника контрразведки. Лично он давно бы уже достал не удостоверение, а пистолет и бабахнул в потолок. Но мама сдерживалась. Ей было рано раскрывать себя.
В конце концов после очередного звонка Ларисика откуда-то примчался разъярённый человек в штат- ском.
– Я полковник полиции Агеев, – зашипел он сержанту, размахивая у него перед носом красной книжечкой. – Службу в базар превращаешь?! Троих старших офицеров отвлёк от работы! Допиши фамилию гражданки в список и пропусти.
– У меня приказа такого нету, – завёл старую песню сержант.
– А у меня приказ министра найти картины. Из-за твоего дурацкого рвения меня отвлекли на двадцать минут.