того дня снайпер у немцев пошел полохливый, – рассказывал Зайцев. – Точно что-то надорвалось у них, совсем растеряли веру в себя и выдержку. В единоборство редко вступали. Чаще всего на каждый выстрел нашего снайпера вызывали огонь артиллерии и минометов. Лупят, бывало, полчаса по пустому месту, камни летят по сторонам, а снайпера давным-давно след простыл – высматривает фашиста в другом месте».
«Моя снайперская практика началась состязанием с фашистским снайпером. На третий день я почувствовал, что за мной охотится фашист. Однако обнаружить его не мог. На четвертый день утренней зорькой я пробирался на огневую позицию. Встретил знакомого сержанта-артиллериста. Перекурили. Он мне и говорит:
– Смотри, будь осторожен. У фрицев снайпер появился.
– Вот его-то я ищу.
Я занял ОП и начал наблюдать. Фрицы не появлялись.
Так тянулось довольно долго. Я страшно устал от длительной неподвижности, взял да и сел за березку. Вдруг в ствол березы, за которой сидел, щелкнула пуля, затем другая. «Вот он, фашистский снайпер», – думаю. Два выстрела для меня были неожиданны, но я по ним обнаружил фрица. Тогда взял заготовленное чучело и высунул его из-за березы. Фриц не заставил себя ждать – сделал три выстрела по чучелу и, нужно сказать, довольно удачно: в каске было три пробоины. Эти три выстрела выдали его. Он сидел в кустарнике, метрах в 200 от меня, неплохо замаскировавшись. Видимо, решив, что я убит, он вдруг поднялся и сказал кому-то: «Рус фельт». Тут-то я его и прикончил.
Главную роль в моих успехах сыграла удачно выбранная огневая позиция. Ее я оборудовал на расстоянии 150–180 метров от линии обороны противника, под березой, скошенной пулеметным огнем. Пень ее был высотой сантиметров в семьдесят. Ветвистая береза упала, но не оторвалась совсем от пня. Образовался шатер. По ночам я березу обкладывал новыми ветками. Это было на опушке нейтральной рощи и настолько близко от фрицев, что они даже и мысли не допускали, что под ней советский снайпер.
Это было первое достоинство моей ОП. Другое ее достоинство заключалось в том, что она позволяла мне производить выстрел, не высовывая конца ствола из листвы. Звук выстрела заглушался листвой березы. Дымок от выстрела тоже расстилался под листвой, был почти не заметен. На мою ОП приходили и другие снайперы. Смотрели, как я устроился.
Вот с этой огневой позиции я и крушил фрицев.
На пятый или шестой день, сейчас точно не помню, фрицы напротив моей позиции начали какие-то земляные работы. Это было совсем недалеко от меня, в ложбине. С наших позиций их было не видно, и они, вероятно, знали это. Их было человек десять. Я не открывал огня, так как решил, что раз тут производятся работы, то, наверно, придет офицер. Уничтожить офицера – это была моя затаенная мечта. Но офицер не шел. А тут гитлеровцы решили сделать перекур, воткнули лопаты в землю и стали в тесный круг. Какой снайпер выдержит это искушение?! Я прицелился и ахнул прямо в кучу. Они рассеялись, как