были столь же выразительные ресницы, как она приметила. Тут же Лиза была очарована, что заставило ее еще больше смутиться и опустить взгляд к полу, невольно расправляя складки своего коричневого наряда.
Варя молчала и с тревогой уставилась на Михаила, с лица которого постепенно стала исчезать улыбка. Его друг сразу это заметил, и тоже перестал улыбаться, став немедленно серьезным, будто понимая, кто перед ними стоит.
Вы? – еле слышно спросил Михаил Варю, и она кивнула, но так и молчала.
Вы повзрослели, – сглотнул он, еле узнавая ее перед собой, помня ее девочкой, а теперь ей тринадцать, она изменилась не только ростом, но и лицом, на котором черты ребенка уже почти не были видны, но он ее узнал.
Чуть поклонив головой, Алексей еще раз одарил взглядом зачарованно уставившуюся на него Лизу и вернулся к балу в зал. Заметив, что Варя и Михаил молча смотрят друг на друга и пока не решаются говорить, Лиза осторожно ушла к лестнице, где, присев на первую ступеньку, осталась ждать…
12
***
Вы, – не зная, что сказать, начал все же Михаил. – Как Ваша учеба?
Как Вам сказать, – пожала несмело плечиками Варя.
Она знала и уже по речи Михаила заметила, что теперь они должны обращаться друг к другу на «Вы», что должны соблюдать этикет общения и быть сдержанными, но как быть сдержанной сейчас, Варя не представляла. Так хотелось броситься от радости к нему в объятия, но:
Нам преподают все в сжатом виде. Более обширно со следующего года. Но я удивлять стала преподавателей. Ведь даже про ландыш узнала такое, что нам не рассказывали, а я рассказала на уроке! – вдруг раскрепостившись, поведала она, что вызвало у Михаила вновь улыбку:
Значит, не зря я Вам сию часть гербария отдал!
Вы смеетесь надо мной? – удивилась Варя, да тут же выпрямилась горделиво. – Может тоже кафулькой назовете, или шишигой?!
Прошу прощения? – удивился он, и улыбаться уже не хотелось, вмиг смекнув, что живется Варе здесь не так и райски. – Вас так называют?
Голубые нас дразнят кафульками, – кивнула та, так и взирая с обидой и гордостью одновременно.
Голубые, – кивнул Михаил. – Так и вы же называете этих девиц в голубых формах «голубыми».
Здесь так ведется уже давно, – пожала плечами она.
Хорошо, а шишига почему? – усмехнулся Михаил.
Глупая была. А когда поняла, что полюбила ландыш, именно этот цветок, то учиться стало легче, – призналась Варя, почесав невольно за ушком. – Мне Ваша маменька сказала, что моя матушка ландыши любила… Вот и я теперь люблю.
Ваш локон, – заметил Михаил тут же выпавший из ее челки тоненький локон волос. – Наверное, если бы не цвет волос, который не так часто встретишь, я бы не признал Вас, – вдруг признался он, но Варя смолкла, да отвела взгляд в сторону, не зная, почему вдруг разволновалась.
Мне лестно, что ландыш так полюбился, – продолжил еле слышно говорить Михаил, на что Варя вдруг гордо выдала прямо в глаза:
А я люблю ландыш не из-за того, что Вы мне его подарили, сударь, а за его целебные свойства!
О,