все, что могу, но насчет официального директорства, это явный перебор!
– А Гоша считает, что нет.
В Плодовихе я поблагодарил Толика за то, что довез в целости и сохранности. Спустившись по песчаной дороге под гору в долину Чернявки, я пересек речку по высокому мосту, по которому, к счастью, перестали ходить лесовозы, так что он еще послужит. Мурлыкая себе под нос песенку солдата из «Старой сказки», я углубился в лес.
Дорога, наконец, расширяется, видны первые почерневшие дома. Справа, когда выйду на поляну, покажется дом Матвеевых, в котором родилась традиция с шоколадкой.
Вот и он. И – кого я вижу! По тропинке, следующей от Лапшанги, топает товарищ Суков. За ним след в след, одна за одной, – три кошки, хвосты трубой. Суков возвращается с рыбалки, на плече удочка из орешника. Я не промахнусь! Фотоаппарат в моих руках появляется быстрее, чем кольт в руках ковбоя. Есть исторический кадр!
– О – кхе – кхе! Здорово! – приветствовал меня местный абориген поднятием руки. – Как оно, ничего?
– Помаленьку, – ответил я в тон ему. Как меня зовут, Суков вряд ли помнил. – Как рыбалка? Что елец?
– А! Твою мать, не клюет, падла! За все утро, – товарищ Суков приподнял пакет.
– Ну, ничего, – оценил я. Действительно, мне бы для удовольствия такого улова хватило. Когда же вопрос стоит о пропитании, – ворчание рыболова можно понять.
– К Михалычу? – спросил Суков. – Сетку проверяет. Я от бани выходил, он к озеру пошел. – Суков потопал к своему дому, кошки – за ним.
Когда я присел на так хорошо знакомую скамейку под навесом, мимо прошел энергичной походкой тот самый Вовуня, который доводил собой число местных жителей до полутора. Демисезонное пальто, руки согнуты в локтях, ать – два, ать – два!
Меня Вовуня, готов поспорить, увидел, но не отреагировал. У него – ежеутренний оздоровительный променад.
Я сидел на скамейке и наслаждался тишиной. Вот чего не хватает в Кувшине!
Я хорошо знал, в какую сторону смотреть, и вскоре среди невысоких деревьев, окружающих озеро, показалась знакомая телогрейка и один из головных уборов, составляющих у дедушки Алекса богатую коллекцию.
– Андрюха! Ты что же не позвонил?
– Проспал, – честно признался я. – С постели подняли, но не разбудили. А потом – гонка. Местные же медленно ездить не умеют. Зато, пока пешком шел, удовольствие получил. А что погода, все эти дни такая, чудная?
– Погода, Андрюха, сказочная! «Славная осень. Здоровый, ядреный, воздух усталые силы бодрит. Лед неокрепший на речке студеной, словно как тающий сахар лежит», – продекламировал по памяти наш Профессор, как его называют в Кувшине. – Льда, правда, пока еще нет, а в остальном…
– Вы дневник, конечно, ведете?
– А как же? Пойдемте в дом, Андрей Владимирович! Я вам за чаем зачитаю о событиях минувших дней. – Александр Михайлович любил свой журнал. Я знал, что обращаться к записям доставляло ему удовольствие.
От внимательного дедушки Алекса не укрылось то, что я как – то рассеянно прослушал про зайца, добытого возле Сергуниной старицы, про щуку