в дом. – Широким жестом он словно бы разостлал перед нами невидимую ковровую дорожку, на которую мы не без боязни ступили.
– В самом деле, мы не предупредили… Может, мы вас стесним? Твои домашние не будут недовольны? – Жена все-таки хотела получить ответ на заданный чуть ранее вопрос.
– Ах, оставь! Какие разговоры! Прошу… прошу… – Сын вел нас по дому, открывая двери туда, куда следовало смотреть, и незаметно прикрывая туда, куда не следовало. – Это гостиная… это мой кабинет… это тренажерный зал…
– Как твой мальчик? – Закрытая дверь дала повод жене спросить Варфоломея о его сыне.
– Он учится в Оксфорде. Боксер и голкипер студенческой команды. – Варфоломей показывал, что закрытая дверь может легко оказаться открытой. – Обещал на зимние каникулы нас навестить.
– Славно. А твоя жена? Ты нас познакомишь?
– Вы же знакомы… еще по Одинцову, – сказал Варфоломей, после чего возникла неловкая пауза: жене не слишком хотелось здесь в Калифорнии продолжать знакомства, возникшие еще в Одинцове.
– Ах, да! Но это было так давно, и обстановка сейчас… м-да… совсем другая… – пришел я на помощь своей жене, спрашивая ее взглядом, почему она так растерялась и не произносит того, что следовало произнести скорее ей, чем мне.
– Да, это было так давно… – заученно повторила жена с извиняющейся улыбкой.
– Клавдия Васильевна немного не здорова, но она к нам непременно выйдет.
– Прекрасно! – воскликнула жена, радуясь не столько тому, что Клавдия Васильевна выйдет, сколько тому, что она пока еще не выходит. – А твои апартаменты выглядят даже лучше, чем на фотографиях. Слава богу, что вы наконец избавились от той ужасной одинцовской избы с резными наличниками и геранью на подоконниках.
– Не совсем, не совсем… – При всем желании поддержать в нас чувство оптимизма сын явно умалчивал о том, что могло стать для его родителей не слишком приятным сюрпризом.
В это время из-за угла коридора вышел рыжий кот с бандитским шрамом над глазом и, выгнув спину, стал тереться о мою ногу.
– А, понимаю! Вы взяли с собой из Одинцова кота – на новоселье! Таков обычай! – воскликнула жена, втайне радуясь, что ее ноги не удостоились столь же доверительного внимания сомнительного новосела.
XI
Варфоломея позвали на второй этаж, куда вела лестница, усыпанная свежими стружками, опилками и всем своим видом противоречившая респектабельной обстановке особняка. За дверью – там наверху – было шумно, многолюдно, слышались чьи-то возгласы, надсадный прокуренный кашель, отзывавшиеся эхом крики, скрип передвигаемой мебели, стук молотка и явно происходило нечто, требовавшее присутствия нашего сына.
Поэтому, извинившись, он с упреждающими жестами, призванными заверить, что его отсутствие не будет долгим, нас покинул.
Горничная тотчас приблизилась к нам из глубины коридора и заулыбалась, готовая его заменить и оказать нам необходимые услуги.
Но в это время распахнулась