по бокалам остатки вина. Щеки горели от спиртного.
– Вино для нее покупал?
– Ага.
– В следующий раз купи полусухое. В крайнем случае полусладкое. Но не эту приторную гадость.
– Следующего раза может и не быть, – Глеб снова сел в кресло. Сейчас он не хотел думать о Лане, но в то же время чувствовал себя так, словно был обязан все о ней рассказать. – Когда вы приехали, мы собирались заняться сексом, – сообщил Глеб без капли смущения, как лучшему другу. – Я пошел открывать вам дверь, а потом забыл о Лане. Веришь? Просто вылетело из головы, что этажом выше меня ждет обнаженная девушка. А у нее это был первый раз.
– Ну да… Не очень… – Ксения словно по-настоящему расстроилась. – Поэтому она не пришла на твой день рождения?
– Думаю, да. Сказала, что уезжает, но я ее в центре видел. Даже не расстроился, что соврала, сам виноват. Наверное, у вас, женщин, такая «забывчивость» считается серьезным промахом.
Помолчали.
– А она ничего такая. Красивая.
– Ага.
– Не боишься с ней – в первый-то раз?
– Тогда не боялся. Когда узнал, я уже был в таком состоянии, что не до страха, одни гормоны. А теперь… Даже не знаю.
– Хочешь, научу? В благодарность, что не подстрелил мышь, и мне не пришлось ее готовить? – Ксения улыбнулась, и Глебу стало теплее, словно еще бокал в себя опрокинул.
– Чему меня может научить женщина, не переносящая прикосновений? – случайно вырвалось – это все вино. И ее присутствие. Не хотел обидеть.
– Я не всегда такой была – неприкосновенной, – Ксения все еще улыбалась, но теперь только губами, улыбка в глазах растаяла. – Так тебя научить?
– Валяй, – нарочито развязно согласился Глеб.
– Что вы делаете! – я вскакиваю со стула, нервно растирая шею там, где только что лежала ладонь Графа.
– Еще одна ниточка с твоей жизнью? Непереносимость прикосновений? – Граф ходит полукругом, то приближаясь ко мне, то удаляясь.
Я чувствую себя кошкой, готовой к прыжку. Еще шаг ко мне – и я выскочу из кухни. Усилием воли заставляю себя убрать руку от шеи.
– Кто бы мог подумать, что моя Шахерезада недотрога.
«Кто бы мог подумать, что я Шахерезада!» – возмущаюсь, но язык держу за зубами – не без труда.
– Это что, заболевание? Или ты тоже не всегда была такой? – спрашивает Граф с любопытством ребенка, протыкающего лягушку соломинкой.
Была бы благоразумной – бросила бы наживку. Но сейчас я лишь очень зла.
– Это не имеет отношения к истории!
– История не увлекла меня. В отличие от вас.
– Напишите обо мне книгу? – ядовито интересуюсь я.
– Вряд ли вы интересны настолько.
В ответ я рычу – где-то в глубине себя.
Снова ловлю себя на том, что растираю шею. Хмурюсь. Обхожу Графа по наибольшему радиусу и сажусь на стул. Пора возвращаться к моей истории.
Только пару слов напоследок…
– Конечно, моя личность не настолько интересна, как ваша. Я же не притворяюсь другим