он наливал каждому бойцу «для поднятия храбрости» из бутылки. «Опыт не пропьёшь», – любил говаривать Кузькин. И действительно, его опыт на алкогольной ниве позволял ему удержаться на ногах, в то время как остальные бойцы от самогона быстро с ног валились.
Удивительное дело! Бутыль никогда не становилась порожней. Чёрт знает, как это так происходило, но бутыль кузькинского самогона – как неразменный пятак: всегда была наполовину пуста, а наполовину наполнена мутной жидкостью.
Штаб Красноглуповской дивизии понимал, что самогоном сыт не будешь, что распивание самогона – только временная мера, и лихорадочно искал пути снабжения дивизии съестным. Решили так:
– бывшие рыбаки будут ловить рыбу и раков в реке Грязнушке;
– бывшие охотники будут стрелять дичь и ловить зайцев;
– спецполк Паукова ходит по деревням и забирает силой съестные припасы, выдавая взамен расписки о получении припасов за подписью Паукова (он оказался грамотным) и полковой печатью.
Эти мероприятия спасли красноглуповцев от неминуемой гибели. Рыбы оказалось в Грязнушке много, зайцы так и прыгали в руки охотникам, а вальдшнепы сами пикировали в котлы с кашей. Пауков, разъяснивший своим бойцам, что припасы надо брать с применением силы, самолично грозил маузером особо упрямым крестьянам, а однажды даже застрелил одного из кулаков, после чего в округе крестьяне безропотно сдавали те припасы, которые не успели ещё спрятать.
Через несколько недель такого житья-бытья в расположение красноглуповцев прибыла Зойка Три Стакана с Камнем и с полком революционно настроенных рабочих из центра России и двумя вагонами винтовок и боеприпасов к ним. В центре России было голодно, а потому, зная о продовольственном богатстве Головотяпии, многие рабочие добровольно записывались в этот полк, мечтая хотя бы напоследок поесть досыта.
Зойка Три Стакана сразу же попыталась взять командование в свои руки, поскольку она была председателем РКНК Головотяпии, но встретила отпор.
– Нетушки! – заявил Живоглоцкий. – Я хочу командовать дивизией, и всё тут! Я уже всё наладил! И у меня жопыта больше… Да и бойцы меня уже слушают. Ещё неизвестно, как они отнесутся к смене командования. Скажут: нас на бабу променял!
– И бабу в Грязнушку бросят, – добавил Кузькин, – в набежавшую волну.
– И вообще, – продолжал Живоглоцкий. – Меня, может, вообще за подвиг руководства и сохранения боеспособности войска к награде надо представить, а не понижать в должности. Не дамся!
В штабе красноглуповцев назревала революционная ситуация, которая могла закончиться потасовкой и кровопролитием. Живоглоцкий и Кузькин, с одной стороны, а Зойка Три Стакана и Камень – с другой, не мигая смотрели в глаза друг другу, всё более и более распаляясь, сжимали и разжимали кулаки и нервно потрагивали руками кобуры пистолетов. Один только Железин сохранял нейтралитет, нервно покусывая при этом ногти. Вдруг он заулыбался и предложил:
– А