Вас, ни Вашу дочь.
– Это бывает. Я, когда Наденькину мать впервые увидел, тоже, как язык проглотил. Так что я тебя понимаю.
– Вашу дочь Надеждой зовут?
– Надеждой… А то ты и не знаешь? Не успели тебе сообщить да понарассказывать.
– Как зовут – знаю. Просто так спросил. Чтобы разговор начать. А про «понпрассказывать» – это Вы напрасно. Рассказывать могут многое, да вот только слушать я не стану. У меня своя голова на плечах есть!
– Это хорошо, что своя голова есть, – Костя доброжелательно смотрел на моряка: – Как зовут-то тебя, "головастый"?
– Александр.
– Мамка Шуркой зовет?
– Сашкой. Только нет ее уже. Умерла в сорок четвертом.
Костя и Саша еще долго сидели за столом.
Уже опустел графинчик с медовухой.
Уже Саша рассказал о себе хозяину хутора.
Рассказал почти все.
Да и рассказывать особо было не о чем: родился в Городе у Моря. Окончил школу. Поступил в мореходку. Началась Война. Всю войну прослужил на боевом корабле. И сейчас служит там же. Вот, приехал в отпуск с товарищем. Вчера пришел с ним же за медом… увидел Надежду…
Костя слушал, не перебивая, подперев голову кулаком.
Когда уже сгустились южные синие сумерки, взглянул в упор на Сашу:
– Ты иди, пока, морячок. До села еще пять километров пехом, а на дворе скоро ночь.
– А можно я Надю увижу? Попрощаюсь.
– Ты завтра приходи. Я с нею сам поговорю в начале. А завтра уже видно будет, стоит тебе с нею видеться или может не нужно.
Саша вздохнул, надел форменную фуражку, застегнул китель, попрощался с Костей, еще раз взглянул на темные окна дома и вышел на дорогу, ведущую в село.
Проводив гостя, Костя вошел в дом. Подошел к комнате Надежды:
– Ты не спишь, Наденька?
– Нет.
– Выйди во двор. Поговорить с тобой хочу.
– Заходи, папа, я еще не ложилась.
– Душно в доме. Идем, во дворе посидим.
Отец и дочь долго сидели в ночи под раскидистым орехом. Тихо о чем-то говорили. Что-то вспоминали. Иногда плакали.
В эту ночь Наденька рассказала отцу, как ей удалось выжить в плену, через какой ад довелось пройти юной девушке.
И просила, и умоляла его никогда не то, что не рассказывать об этом другим, но и ей не напоминать о страшных годах.
Костя обнимал свою дочь и мочил слезами ее густые кудри. Целовал ее в макушку:
– Никогда. Никому не скажу. И сам забуду. Обещаю.
Саша пришел на хутор в следующий вечер.
И в следующий.
И в следующий.
Вскоре Наденька перестала его избегать и дичиться, и уже Костя встречал вечером корову и отправлялся ее выдоить, чтобы дать возможность молодым людям побыть наедине и поговорить.
Через две недели у моряков закончился отпуск. Пора было возвращаться на корабль.
Саша пришел на хутор, как всегда, ближе к вечеру. Он нервничал, и Костя сразу это заметил. Отослав дочь в дом под благовидным предлогом, прямо спросил Сашу:
– Ты попрощаться пришел? Уезжаешь?
– Да.