со своих мест не станет.
– А где эти спят? – Он кивнул на бесчувственных уголовников.
Ему показали их койки. Леон выбрал место получше.
Граф вернулся с курорта. Ровно две недели жарился на солнце. Кайф! И Анжела всегда под боком. Жаль, трахал ее нечасто. Приходилось выбирать моменты, чтобы Наташа ни о чем не догадывалась. Для нее Граф был всего лишь случайным знакомым мамы. Просто друг...
И вот он снова в Задворске.
В городе все спокойно. Никто ни на кого не наезжает, никто ни перед кем права не качает. Но все это до поры до времени. Сейчас такие времена, когда дерьмо само наверх всплывает.
– Тут это, чувака, которым ты интересовался, менты замели, – как о чем-то третьестепенном сообщил ему Финт.
– Какого чувака? – не сразу понял Граф.
– Ну этот, Леонтий... Каратюга, короче...
Все ясно. Этот пацан Наташу от Лешего спас. Граф им еще до отъезда интересовался. Финт вмиг справки о нем навел. Тренер по карате, черный пояс. Очень хорошо. Только благодарить он его не собирался. Пусть радуется, что ему по башке за Наташу не настучали...
– Откуда знаешь?
– Да на хату он попал, где Чучело парится...
– Ну и...
– С Чучелом Пистон и Клещ чалятся. Всех троих чувак замесил... Опустить они его хотели...
– Беспредел, в натуре...
– Да нет, не беспредел... Чувак за мохнатый сейф на хату загудел...
– Да ты чо?..
– Я тут на всякий случай справки навел. Чувак бабу свою изнасиловал. Ну вроде того. Но это туфта. Он девке этой уже давно вправляет. А тут какой-то разлад у них. Девка заяву ментам и накатала...
– Подстава?
– Она самая... С девкой бы перетереть...
– Зачем?
– Пусть заяву заберет...
– А на хрена?
Пусть Леонтий к хозяину идет. От Наташи будет подальше. И вообще, пусть знает, как с девками связываться... Только вот в петухах ему ходить не пристало...
Двое суток Леон не смыкал глаз. Боялся заснуть. Во сне он беспомощный. Три урки только и ждут, когда он расслабится. И ведь дождутся когда-нибудь...
Третья ночь в камере. Урка на соседней койке не спит. Все ждет, когда Леон заснет. Но не дождется...
Глаза закрывались, сон накатывал мощной волной. Но Леон держался. И все же под утро он проиграл бой. Заснул...
Проснулся от боли. Три закоренелых уголовника стащили его с койки, бросили на пол. Двое держали за руки, третий с силой бил по почкам. Боль невыносимая. Еще немного, и он потеряет сознание. А вслед за этим и девственность своей задницы. Он станет петухом.
Леон заорал. Не столько от боли, сколько от обиды.
И вдруг скрипнула дверь в камеру. На пороге появился сержант-надзиратель.
– Прекратить безобразие! – заорал он.
Но входить в камеру не решался.
Урки неохотно оставили Леона и разбрелись по своим койкам.
– Иди сюда! – Надзиратель поманил пальцем одного уголовника.
Тот подчинился с еще большей неохотой.
Леон видел, как сержант ему что-то передал.
Надзиратель закрыл