москвичка, не смей уезжать, другого найдешь! Люди в Москву стремятся, а ты из Москвы, ну и дура». Я плакала, слезами крокодильими обливалась, в ноги падала. Матери-то виднее, как лучше!!! Мать жизнь прожила! Мать плохого не посоветует! – Матильда закрыла лицо руками. – А она… дура, … неблагодарная, бросила меня. МЕНЯ! Мать свою, которая ее на старости лет родила, которая жила только ради нее, работала из последних сил, жила надеждой, что вырастет дочка, свет в окошке и снимет хоть часть забот с моей шеи! Ох, тяжело-то было как, тяжело. И все ради чего? Все прахом… Все напрасно. Уехала. Матильда немного промолчала, успокоилась, повздыхала, а потом добавила:
– А я ей так и сказала: если только уйдешь и бросишь мать свою на старости лет, которая тебе всю жизнь свою отдала, чтоб ноги твоей в этом доме больше не было. Вот чтоб глаза мои тебя больше не видели. Чтоб ты несчастна была всю свою жизнь! И чтоб дети твои были больные и несчастные! Потому что если ты так со своей матерью родной поступаешь, Бог тебе судья, то не будет тебе счастья в жизни! Ушла она. Больше я ее не видела. Только деньги она каждый месяц присылала. И подарки в почтовых коробках на Новый год. И сиделку мне наняла, когда я заболела. А так… как она была непослушная, так и осталась до последнего момента.
Клара и Матильда не заметили, что за их спиной присела на облако еще одна женщина. Она отвернулась в другую сторону и молчала, но прислушивалась к разговору. Когда Клара и Матильда закончили делиться друг с другом своими горестями о бедовых детях, Клара повернула голову к вновьприбывшей и спросила:
– А вы? Как вас зовут? У вас есть лети?
Женщина медленно повернула голову и посмотрела на собеседниц своими огромными, синими, как океан, печальным глазами:
– А меня зовут Аня. И у меня была дочь. Я думала, что у меня никогда не будет детей… Так говорили все врачи… Но когда мне уже исполнилось 40 лет и надежда моя окончательно умерла, я вдруг узнала, что беременна. Через девять месяцев родилась моя Надежда. Надюша. Ей было всего 17 лет, когда ее не стало… Рак забрал мою девочку… А она ведь была у меня одна… Никого не осталось после меня…
Клара и Матильда поджали свои губы и сидели не в силах что-то сказать. Теперь их проблемы не казались им такими катастрофически. А дочери уже не казались непослушными неудачницами. Живы, и слава Богу!
– Знаете, она ведь была такой же, как и все остальные дети! – воскликнула с радостью в глазах и голосе Анна, погрузившись в свои воспоминания. – Она баловалась, экспериментировала и исследовала мир. Иногда шкодила. И бывало, я хваталась за голову и не знала, что мне с ней делать. И дружила она, порой, совсем не с теми, кто нравился мне. И заниматься хотела совсем не тем, чем, казалось, должна. Но она же не я! Конечно, у нее был свой внутренний мир. И согласно ему она и искала занятия и собеседников. Бывало, ей все было интересно, а бывало, наоборот – совсем ничего не трогало!