сделал значительный вклад в историю современной рок-музыки. Остановишься, и тебя предадут забвению.
Мир слишком современен.
Все это понимали. И все, кроме Джеймса, спешили мир обогнать. Но, как оказалось, идти вперёд без Джеймса не получается. Хотя каждый выкладывался по-полной, группу вёл Джеймс. Идеи, мелодии, ритмы, тексты, воля – всё шло от него. Порой ненавязчиво, порой энергично – но всегда от него. Ребята подхватывали, дополняли, дорабатывали. Даже Дейн – он скорее шлифовал, чем задавал тему.
И ага! Тупик!
Джеймс, превозмогая себя, брал гитару и шёл на репетицию. Шёл с пустой головой, с холодным сердцем, без идей и настроения. Он пинками загонял себя в студию. Там он сидел, пытался выдавить какие-то риффы, пялился в блокнот с текстом, был хмур и зол. Он чувствовал, что тянет группу назад. Он ненавидел гитару и ненавидел себя. И нередко его посещала мысль о том, что его песенка уже спета.
Дейн, обычно его понимающий, расценил это, как ни странно, таким образом:
– Джеймс зазнался.
Вот так вот.
В другой раз Дейн обязательно бы с ним поговорил. Бывало всякое. И Джеймс начинал копаться в себе, отыскивая свои недостатки. Зная натуру Джеймса, Дейн потихоньку вытаскивал его из молчаливого самокопания. Джеймс раскрывался, делился, и они находили правильное и устраивающее всех решение.
Но в последнее время от их дружбы повеяло прохладой, а теперь и вовсе нагрянули заморозки. А у Джеймса был такой вид, что хотелось не поговорить, а врезать: сидит – надменный, набыченный – слова не вытянешь, чего-то выжидает. Джеймс раздражал Дейна нестерпимо – это было новое, чрезвычайное удивительное и очень сильное чувство, которому Дейн не мог дать определения.
Стараясь преодолеть категорический творческий застой, Джеймс неистово злился, Дейн негодовал, а Ен и Алан впадали в растерянное уныние.
Время шло. Но время застыло. Репетиции отменялись, запись альбома отложили – писать было нечего. Джеймс не звонил Дейну, сгорая от стыда за своё бессилие, не звонил ребятам, стыдясь за неспособность рулить делами. Дейн не звонил Джеймсу, считая его зарвавшейся звездой, и не особо общался с ребятами, так как понимал, что основной накал страстей в группе создали они с Джеймсом на пару, но оправданий придумать не мог и, не нашёл ничего лучшего, чем забить на всех и вся.
Ен в силу молодости и лёгкости характера звонил каждому, приезжал в гости, вытаскивал на завтраки, обеды и ужины, но по отдельности. Разобраться в происходящем не сумел и, предупредив всех, укатил на острова, променяв гитару на доску для сёрфинга. Не навсегда, конечно, на время, пока дела в группе не наладятся.
Алан понял, что Джеймс застрял: вид Джеймса представлял собой полный набор признаков отчаяния. Понял, что Дейн поведение Джеймса истолковал неверно, но лезть в их отношения разумно не стал. А как вдохновить Джеймса на творческие подвиги, он не знал. Джеймс сам его вдохновлял. Алан решил, что требуется