ожили, внутрь скотного двора овец он впустил, внутрь хлева коров он впустил. И мать заботилась о своем сыне, овца заботилась о своем ягненке, корова заботилась о своем теленке, а Телепину – о царе (и) царице. И их жизнь и здоровье на будущее он сосчитал».
В этих мифологических сюжетах легко угадываются общие индоевропейские мотивы. Борьба бога-громовика с врагом в облике змея, умирающая и воскресающая природа – эти сюжеты напоминают хорошо известные истории греческих Зевса, Деметры и Персефоны.
Среди сохранившихся произведений хеттской литературы очень интересны назидательные рассказы, а также подробные царские «анналы» и «автобиографии», составлявшиеся, вероятно, писцами, но имеющие на себе явный отпечаток личности заказчика-царя. Эти тексты позволяют представить хеттов не только завоевателями, но и думающими, тонко чувствующими людьми. Они дают возможность даже выделить основной моральный принцип правителей этого государства – рыцарственное великодушие.
Хетты любили подчеркивать, что они не делали зла иначе, как в ответ на зло, и даже тогда могли отказаться от мести поверженному врагу, морально превозносясь над ним. В детальной «автобиографии» Хаттусилиса III, одной из первых в мировой литературе, этот царь считает нужным специально оправдать перед аудиторией свержение племянника, ссылаясь на нестерпимые притеснения с его стороны, а также санкцию богини любви Сауски, своей покровительницы. В доказательство этого он заявлял: «Если бы со мной он сам (первым) не начал враждовать, разве боги унизили бы праведного Великого царя перед малым царем? Но теперь из-за того, что он (стал) враждовать со мной, боги по суду его унизили передо мной».
Хеттская литература обращается прежде всего к человеку и его деяниям. Отдельный человек интересует ее как участник межчеловеческих отношений. Здесь хеттов занимает в первую очередь поступок – благо или зло, которое один человек может сознательно причинить другому, и проблема воздаяния за него со стороны этого другого. Человек, первым причиняющий зло, безоговорочно осуждался. Ко всему прочему, считалось, что такой поступок сам по себе обрушивает на голову виновного суд богов с тяжкими последствиями. Об этом суде даже не обязательно было просить, он творился автоматически. Хетты полагали, что неспровоцированное причинение зла возмущает самую природу мира, хранителями и средоточиями которой здесь и оказываются боги, которые сами по себе не более справедливые и благие, чем люди. В результате успех в спорном деле был для хеттов существенным свидетельством правоты победителя.
Хеттские государи, описывая свои войны, весьма настойчиво подчеркивают, что первый, причем неспровоцированный удар был нанесен не ими, а им. Указав на этот удар, они одновременно обращались и к суду богов, и к мнению людей. Например, в «Деяниях Суппилулиумы», составленных при его сыне, хеттский царь, враждуя с Египтом, считает необходимым оправдать свои действия перед самими же египтянами в следующих словах: «Я