сотню взял и выжать смог!
Не волноваться.
Теперь у внука есть разряд
По жиму лёжа.
Отжал он правильно снаряд,
Спасибо, боже!
Спасибо тренеру за труд,
Спасибо деду,
Рука с ним об руку идут,
Куют победу.
Здоровья и побед тебе
Мы все желаем.
Возьми такой девиз себе:
«Всех побеждаем!»
Судьба моя
Ох, судьба моя, судьбинушка,
Что ты делаешь со мной?
Наклонилась, как калинушка,
Над моею головой.
А плоды её созревшие
Без мороза чуть горчат.
Мы с женой уж постаревшие
В окружении внучат.
Улыбается судьбинушка,
Внук на дедушку похож.
Тренируется детинушка,
До чего же он хорош.
Внучкам бабушки полезные,
В доме лад и чистота.
А растут, добрея, честные —
Это бабушки черта.
Ох, судьба моя, судьбинушка,
Что же делаешь со мной?
Не поётся уж «Дубинушка» —
Стал я старый и седой.
Болезнь на первое апреля
Первое апреля, я лежу больной.
Но никто не верит, ведь закон такой.
Я лежу, страдаю, не могу дышать.
Кашель то утихнет, то начнёт опять.
Позвонили в восемь: «Скорую на дом».
А в ответ: «Приедем». Мы сидим и ждем.
Силы на исходе и дышать трудней.
Скорая не едет, что случилось с ней?
Первое апреля, я лежу больной.
Но никто не верит, ведь закон такой.
Дорогая мама, я тебя прошу,
Скорую не надо! Я уже дышу.
Кубанское детство
В кубанской станице мы вместе росли,
И счастлив я этим, не скрою.
Назад не вернёте вращений земли,
Но о детстве вздыхаю с тоской.
Наш дом из самана1 стоял у реки,
Укрывшись забором от луга.
Цыганский шатёр, паровозов гудки,
Всё память хранит, как подруга.
Цыганские дети – все наши друзья,
Ходили мы с ними в походы.
Чужие посадки, немного вранья
Нам всем приносили «доходы».
С рожденья они не боялись зимы,
Итог – никогда не болели.
А глядя на них, закалялись и мы,
Сквозь пальцы на зиму смотрели.
Мы слушали песни цыган у костра,
Рассказы беззубой цыганки.
Смерть рядом ходила – удачи сестра,
И бились сердца, как подранки.
Всё это я помню, как будто вчера
Простившись с моими друзьями.
Я пахну кизиловым дымом костра
И сплю на руках моей мамы.
За вклад в русскую литературу
Голос из прошлого
Я бродил вдоль окопов в лесу, время их подровняло