не очень-то хотелось брать её с собой, но я не мог оставить Элдри одну в таком состоянии. И не мог не дойти до дома друзей. Так что мы пошли вместе, держа друг друга за руки. Пошли вместе через город мертвецов. Вновь гуляющий по улицам горелый ветер уже не мог никого оживить. Многочисленные трупы лежали на улицах. Почерневшее от дыма небо казалось саваном. Вокруг стояла жуткая тишина. Она длинный шлейфом роскошного одеяния мрачного короля волочилась за нами, словно хотела понаблюдать, насколько нам нравится в царстве её хозяина. А нам не нравилось. Мне не нравилось мёртвое лицо Данко. Мне не нравился затихший Марк и мне не нравилось смотреть на переставшую радоваться предстоящему материнству Лизу.
Они все умерли. И умерли потому, что меня не было рядом!
И теперь мне больно.
Глупо. Зачем я подпустил их так близко к себе? Без привязанностей жить проще. Никогда нельзя забывать, что я служитель Тьмы. Моя тропа одиночество.
– Морьяр, это причал в огне.
Голос стоящей на балконе Элдри вывел меня из глубокой меланхолии.
– Всё хуже, девочка моя. Теперь в городе полно воздуха, и пожар перекидывается от здания к зданию. Эрвинья вот-вот сгорит.
– Так потуши здесь всё! Вода же твоя стихия.
– Зачем?
– Ты не хотел разрушения, но зачем его продолжать? Или это твоё желание спалить всё дотла?
– Не моё.
– Так потуши пожар! Ты можешь остановить начатое.
– Могу, но зачем?
– Может для того, чтобы смерть перестала преследовать тебя?
– Что? – удивился я её холодным словам.
– Все вокруг тебя умирают! Все! А я хочу жить, жить хочу!
– Что за глупости ты говоришь? Никто меня не преследует, и ты не умрёшь из-за меня.
– Тогда не убивай меня. Не надо, Морьяр! Не надо! Останови начатое! – воскликнула она, и мне стало понятно, что Элдри снова в состоянии близком к истеричному. Глаза у неё помутнели, стали безумными. Она несла полную чушь, но у меня не было сил во второй раз за день бороться с её истерикой. Поэтому для собственного успокоения я глубоко вдохнул и выдохнул воздух, а там вынужденно согласился/
– Как скажешь.
Такой ответ унял Элдри. Мы вышли на улицу, а затем я прикрыл глаза и начал творить дождь, каких Эрвинья отродясь не видывала. Мне удалось создать самый настоящий тропический ливень, а не более лёгкое для призыва цунами, которое было способно разрушить дома. Я любил этот город и не хотел своими руками причинить ему подобный ущерб. Однако и поднятая воздухом из моря вода под моей властью обратилось не в простые облака, а в могучие тучи, из которых безумствующей стихией ринулись вниз бурные потоки. При этом они заливали улицы аккурат над пристанью. С другой стороны города по-прежнему кружилась сухая пыль да вовсю светило солнце.
– И что это ты творишь, поганый Лекруа? – закричал кто-то, узрев мои размахивания мерцающими руками.
Что поделать? Визуализируя мне всегда было легче воздействовать, а от словесного концентратора я давно отказался, так и не сумев придумать ничего достойного.
– Закрой